Наше жаркое лето
Шрифт:
— Возможно, ты не любишь фильмы ужасов, Лили, но я ненавижу тебе это говорить — половина этого фильма — черный юмор.
— И для меня это идеально.
Ты идеальна.
— Извини, это не какой-то чувак в хоккейной маске, убивающий своих вожатых. По крайней мере, люди влюбляются в мои фильмы.
Лили откусывает большой кусок шоколадного торта.
— Никогда не думал, что ты такой сентиментальный романтик.
Лили подталкивает меня, и в ее глазах снова вспыхивает игривость. — Ш-ш-ш, никаких разговоров во время
— Ну, чтобы ты знал, я всегда даю тебе последнее пирожное, в отличие от фильма.
Она улыбается в ответ. Это улыбка с испачканными помадкой зубами, но, тем не менее, моя любимая. Когда она подносит к губам еще одну горку торта, я перехватываю ее и вместо этого съедаю весь кусок. — Пока ты даешь мне укусить.
Где-то во время монтажа в фильме Лили надевает одну из своих масок улитки, убеждая меня сделать то же самое.
Интересно, к концу лета Лили дорастет до того, чтобы принять идею нас вместо того, чтобы убегать от него — каким бы грязным и непредсказуемым он ни был.
Это могли быть только мы в холодный декабрьский день, готовили блины и смотрели фильмы на диване перед телевизором , прежде чем на следующий день сесть на рейс, чтобы покататься на лыжах в швейцарских Альпах. Лили могла писать свои книги, а я мог работать над чем-то отдаленно революционным.
Жизнь, разделенная с человеком, которого я могу назвать своим домом.
Желание сюрреалистично, и я жажду возможности иметь его.
Я понимаю фильм целиком. Есть что-то безопасное и утешительное в том, чтобы знать, что после всего дерьма, испытаний и невзгод счастливый конец ждет двух людей, которые заботятся друг о друге так же сильно, как и мы.
Я смотрю на Лили, которая ухмыляется, бросая попкорн в рот. Большинство попыток терпят неудачу. Ядра засоряют крепость подушек вокруг нас. Нам придется поработать над ее целью после того, как завершится фиаско Villa Printers.
Фильм заканчивается.
— Ах, с каждым разом все лучше.
Она улыбается, и я поворачиваюсь к ней, но наклон моей головы вызывает странное покалывание вдоль моей челюсти.
Должны ли тканевые маски гореть?
— Нико. — Лили отступает назад, ее глаза широко раскрыты от замешательства. — Что у тебя с лицом?
— Интересный способ сделать кому-то комплимент.
— Ты надулся, как воздушный шар. Это должен быть уход за кожей. У тебя аллергия на что-то?
Я срываю мокрую тряпку с лица. Свежий воздух успокаивает мою плоть. Я вынимаю металлическую ложку из последнего куска торта, слизываю шоколад и смотрю на свое отражение.
Мои глаза опухли, а губы размером с вареные хот-доги. Я провожу пальцами по воспаленной плоти, и она обжигающе горячая.
— О, это нехорошо. Я бегу в ванную, Лили плетется за мной по пятам. Я не узнаю отражение в зеркале. Мое лицо увеличилось в размерах. Из меня вырывается истерический смех. — Теперь я понимаю назначение хоккейной маски Джейсона.
— Не смешно. Ты выглядишь как зефир в микроволновке.
Лили сбрасывает маску
— Ты действительно думаешь, что это была маска?
Я ополаскиваю ближайшее полотенце в небольшом количестве воды и пытаюсь стереть остатки улиточной слизи, все еще прилипшие к моей плоти.
— У нас было много закусок. Может быть, ты съел что-то странное. Ты чувствуете себя хорошо? У тебя перехватывает горло?
— Я думаю, что почувствую себя намного лучше после быстрого поцелуя.
Я поджимаю губы и поворачиваюсь к ней, показывая ей свое онемевшее лицо.
— Будь серьезен. — Лили бьет меня в грудь. — Я получаю антигистаминный препарат.
Когда она выходит из комнаты, я копаюсь в выброшенных пакетиках по уходу за кожей, затем просматриваю ингредиенты.
— Возьми это.
Лили протягивает мне маленькую таблетку, и я ее глотаю.
— Нашел виновного. — Я подношу пакет к ее глазам. — Лаванда.
— Конечно, у тебя аллергия на что-то успокаивающее. — Она бросает пакет и стирает остатки с моей кожи. — Вернись в постель. Я принесу тебе льда, и мы посмотрим еще один фильм, пока опухоль не спадет.
— Добрый день… — Одна моя рука распространяется по кровати, ощупывая простыни в поисках ее. За исключением того места, где прошлой ночью приютилась Лили, холодно и пусто. Я стаскиваю одеяло с матраса, ища ее среди связок одеял.
Она не здесь.
— Лили?
Я мог бы поклясться, что мы продвинулись вперед. Ради всего святого, это она прижалась ко мне и задремала на полпути к Misery.
Мои ноги маршируют через холл в ее спальню. Она распласталась на матрасе, листая информацию на своем древнем ноутбуке.
— Ты встал.
Она улыбается, но улыбка сглаживается, когда я стремительно приближаюсь к ней.
— Что ты делаешь? — взвизгивает она, когда я подхватываю ее на руки. Ее конечности лениво пытаются сопротивляться моей хватке. Я ослабляю хватку вокруг нее и встречаю ее взгляд своим собственным.
— Почему ты ушла?
Я огрызаюсь, совершенно не желая, чтобы мои слова ударили ее, как сковороду.
Она закатывает глаза.
— Мы сказали, что не будем спать вместе — правило номер один.
— Мы уже спали вместе, — напоминаю я ей.
— Давай, не делай этого, Нико. — Лили пытается лениво вывернуться из моих рук. — Мы согласились.
— Прежде чем ты заснула в моей постели, принцесса .
— Это был несчастный случай. Вини в этом усталость. У меня были долгие двадцать четыре часа. Она отводит взгляд от меня, не глядя ни на что особенное.
— Не надо мне этой ерунды.
— Это усложнит ситуацию между моей книгой и встречей с Эйвери на следующей неделе, а также любой другой причиной на свете. Все осложнится, Нико. Мы даже не вместе вот так.