Нашествие чужих: заговор против Империи
Шрифт:
В Москве Савинков установил связь с чехословацкий, французской, английской миссиями — в том числе с Локкартом, Рейли. Просил помочь. Вряд ли Борис Викторович мог себе даже представить, что в марте 1918 г. Локкарт заключил с Троцким «джентльменское» соглашение. Англия прекращает помощь «контрреволюционерам», а за это большевики прекращают свою агитацию в Англии. Разумеется, пресечь агитацию можно было проще: выслать или посадить советского эмиссара в Лондоне Литвинова. Но нет, зачем-то понадобилось договариваться. Видимо, чтобы иметь повод отказаться от поддержки Корнилову. Тем не менее, Савинкову иностранцы как будто начали помогать, выделили деньги. А большего ему пока не требовалось. Организатором он был великолепным, и в короткие сроки возник «Народный союз защиты родины и свободы». К маю он насчитывал 5 тыс. человек, разбитых на подразделения, десятки,
Но под влиянием иностранцев план был отвергнут. Савинкову внушили опасения, что столица окажется в окружении, запасов продовольствия в ней нет, начнется голод. Представители союзников подсказали другой вариант. Перенести сроки на месяц и поднять восстание в городах Поволжья — Рыбинске, Ярославле, Муроме, Костроме, Казани. Англичане в это время высадятся в Архангельске. Ярославль — ключевая база на пути из Архангельска к Москве. Захват города савинковцами откроет дорогу на столицу. Через Казань повстанцы соединятся с чехами и белогвардейцами. И совместными ударами большевики будут сметены.
Отсрочка восстания принесла горькие плоды. Чекисты сумели выйти на след подполья. Были разгромлены казанская и частично московская организации. Но все же исключительная конспирация (каждый знал лишь членов своей пятерки) позволила Савинкову сохранить главные силы и перебросить их на Волгу. Время выступления было согласовано с представителями Антанты, поэтому совпадение с датой 6 июля вряд ли было случайным. Те, кто определял с Савинковым дату, очевидно, знали о готовящейся провокации в Москве. И начало восстания принесло довольно легкую победу. Стоило офицерским отрядам появиться на улицах Ярославля, к ним стали примыкать горожане, местные руководители большевиков были перебиты и арестованы, остальные в панике разбежались.
Но в других местах было хуже. В Рыбинске, Муроме и Ростове советская сторона оказалась готовой к отпору. После уличных боев выступления в этих городах были подавлены. А с 7 июля красные части стали стягиваться к Ярославлю. Повстанцы, оставшись в изоляции, все же уступать не собирались. Ведь они рассчитывали на скорую поддержку извне. И таким важным казалось удержать Ярославль, пока она придет, эта поддержка! Формировались отряды Северной Добровольческой армии под командованием полковника Перхурова, в строй становились гимназисты, мастеровые, приказчики. Рылись окопы, строились баррикады. Большевики собрали значительно превосходящие силы, подвезли сотни орудий. Началась жесточайшая бомбардировка. Пылающий Ярославль превратился в огненный ад. Но и в этом аду отряды Перхурова и Савинкова держались. Отбивались 16 дней… А обещанной высадки союзников так и не произошло. Савинков писал:
«Мы остались висеть в воздухе в Ярославле. Восстание утратило смысл. Мы оказались в положении людей, обманутых иностранцами».
21 июля, сломив оборону, красные части ворвались в город. И пошло истребление. Захваченных повстанцев расстреливали на месте. Отряд во главе с генералом Карповым попытался спастись, сдавшись находившейся в Ярославле германской комиссии по делам пленных — то есть, чтобы их юридически считали военнопленными Германии. Но немцы отстаивать их жизни не стремились. По первому требованию выдали большевикам, и все были перебиты. К 24 июля последние очаги сопротивления захлебнулись в крови… Почему же так произошло? Момент был исключительно выигрышным. Восстание оттянуло на себя лучшие красные части. Времени на переброску десанта было предостаточно. Его высадка вызвала бы панику, прорыв на Ярославль мог осуществиться без всякого труда, а там и до Москвы было рукой подать… Но поддержать Савинкова — значило свержение большевиков и приход к власти нового правительства. Белой диктатуры, которая начнет выводить страну их хаоса. Стоило ли помогать Февральской и Октябрьской революциям, чтобы теперь давать обратный ход?
Между тем операция в Архангельске разыгралась, как по нотам. Иностранные посольства, прожившие полгода в тихой и спокойной Вологде, вдруг засобирались переезжать. Снялись с места и перебрались в Архангельск. Сюда же стекались офицеры из подпольных антисоветских организаций. И многие ехали по направлениям, полученным от английской или французской миссий! Устраивались на службу в местных красных частях — командование этих частей уже состояло в заговоре, организованном британскими разведчиками. О скорой высадке союзников знали все кому не лень! Знали савинковцы и повстанцы Ярославля, а уж в Архангельске об этом открыто говорили на базарах. И войска Антанты на Севере вели себя по отношению к большевикам уже совсем не миролюбиво. В июле из Мурманска они начали наступление на Петрозаводск, продвинулись на 300 км до станции Сорока, разгоняя Советы.
Но вот вам еще загадка. Наркомвоен Троцкий почему-то не принял никаких мер для усиления обороны Архангельского порта и края! Дополнительных, надежных войск (хотя бы из тех же «интернационалистов») сюда не перебрасывалось. Ревизий для проверки готовности к отпору не посылалось. Приказов о всеобщей мобилизации и повышении бдительности не отдавалось. И десантная операция произошла очень легко. Через неделю после того, как большевики подавили Ярославль. Как только стало известно о приближении флота Антанты, капитан II ранга Чаплин поднял в Архангельске восстание. Местная власть во главе с Кедровым и Нацаренусом бежала. Система обороны сразу рассыпалась, как карточный домик. Красноармейцы перешли на сторону заговорщиков или были разоружены. И 2 августа союзники высадились совершенно беспрепятственно.
Силы их и на этом театре войны были небольшими — 4 батальона англичан, 4 батальона американцев и батальон французов. Но против большевиков поднялись горожане, крестьяне. Красные отряды в панике бросали имущество и оружие, захватывали поезда и пароходы, удирая куда глаза глядят. Во всем обширном Северном крае Советская власть исчезла за несколько дней. Однако иностранцы действовали совсем не так решительно, как немцы в феврале 1918 г. Они долго выжидали, осматривались, позволив красному командованию восстановить линию обороны между Вологдой и Плесецкой. А когда начали продвигаться, то следовали вперед только до тех пор, пока не встретили организованное сопротивление. После чего остановились. Да в общем-то английским солдатам, направленным на Север, правительство заранее объявило, что они назначаются «для оккупации, а не для боев». А генерал Пуль, принявший объединенное командование, откровенно поставил точки над «i»:
«Союзники явились для защиты своих интересов, нарушенных появлением в Финляндии германцев».
Все эти «странности» в поведении западных держав однозначно показывают, что они вовсе не собирались свергать большевиков. Они просто прихватывали то что «плохо лежит». Причем то, что можно урвать без лишних усилий и жертв Точно так же было и на юге. Например, Верховный совет Антанты в Париже принял решение, что Среднюю Азию, которая осталась «бесхозной», надо передать под мандат Англии. В июле в Туркестане восстали против большевиков русские рабочие-железнодорожники. Обратились за помощью к союзникам, и те сразу откликнулись. В Закаспийскую область было направлено несколько британских полков. Обратился к англичанам и Бакинский Совет — с просьбой защитить от турок. Ну уж понятное дело, нефть упускать не хотелось. В Баку прибыл из Ирана британский десант. Однако и здесь особого желания проявлять доблесть и воинское мастерство союзники не проявили. Как только турки довольно незначительными силами (около 6 тыс. штыков) повели наступление, англичане сели обратно на корабли и убрались прочь. Бежал и Бакинский Совет, призвавший их. Город был взят, 30 тыс. человек вырезано.
Летом 1918 г. Советская республика очутилась в «кольце фронтов». И когда мы глядим на карты в школьных учебниках и исторических трудах, это «кольцо» выглядит очень внушительно. С одной стороны — «чехословаки», с другой — «немцы», с третьей — «англичане», там — «белоказаки», «Деникин»… Остается диву даваться, как же отбиться удалось? Но на самом-то деле положение на большинстве фронтов регулировали иностранцы. И вели они себя настолько пассивно, что в эти же самые месяцы, в июле-августе 1918 г., большевики смогли выделить крупные контингенты на «внутренний фронт», в продотряды и заградотряды. Причем против крестьянства отряжали лучших! Латышей, «интернационалистов», новые красноармейские части, сформированные из 19-летних. То есть, не затронутых разложением в старой армии. (И с еще не оформившимся характером — таких, чью психику проще подчинить, обработать, превратить в послушных исполнителей и карателей, пусть учатся у «интернационалистов»). Самым мощным и эффективным оружием в гражданской войне являлись броневики, у Советской республики их насчитывалось 122. Из них 6 было на Западном фронте, 45 на Южном, 25 на Восточном, а 46 оставались в тылу, обслуживали карателей!