Нашествие хазар (в 2х книгах)
Шрифт:
Никита похоронил товарища-плотника и где-то в душе тихо порадовался, что не взял с собою Власту. Она очень настаивала, могла бы и уговорить, да Анея сильно воспротивилась - полюбилась ей привезённая сыном молодица. Довод же матери был таков: «Не на гулянку едешь - с супостатом биться…»
А взял бы, могло быть и с Властой так - осколком в грудь!
5
Позволим себе некоторую вольность и заглянем на сто лет вперёд описываемых событий, во дворец кордовского халифа Абдрахмана III.
Еврей Хасдай ибн-Шафрут принял мусульманство не раздумывая, как только пробился на верхнюю ступеньку придворной лестницы, заняв должность финансового советника халифа. Но это
Поэтому Хасдай очень заинтересовался дошедшими до него слухами о существовании где-то в далёких восточных степях иудейского царства. И он пишет письмо, где сообщает, что впервые о «царстве иудеев» услышал от хорасанских купцов, но не поверил им, пока не получил подтверждения со стороны «посланцев из Кустантии» (Византии). Те рассказывали, что между Хазарией и Византией 15 дней пути, что «сухим путём между ними находится много народов, что имя кагана, господствующего над этими народами, Иосиф». «Корабли приходят к нам из той страны, - говорили они далее, - и привозят рыбу и кожу и всякого рода товары», «они с нами в дружбе и у нас почитаются», «между нами и ими постоянный обмен посольствами и дарами», они «обладают военной силой и могуществом, полчищами и войсками, которые выступают на войну по временам».
Хасдай понял, что сведения византийцев отличаются конкретностью и звучат вовсе не мифически. И он решает послать письмо через близко связанное с хазарами государство - Византию. И вручает послание своему доверенному лицу Исааку бен-Натану:
– Передашь в Константинополе императору лично и дары ему от меня.
Но Исаак вернулся в Кордову ни с чем.
Император не пожелал внять просьбе советника кордовского халифа, сославшись на огромные трудности и опасности, которые якобы подстерегают путешественников по дороге в Хазарию как на море, так и на суше, и письмо вернул. Христианская Византия не хотела способствовать какому-то ни было сближению европейских евреев с Хазарским каганатом, ибо у ромеев в Крыму и на Волге имелись свои интересы.
Но настырный Хасдай не отступался: своего человека он решил послать в Итиль через Переднюю Азию - через Иерусалим и Месопотамию, а затем через Армению и Азербайджан [257] . Но в это время в Кордову прибыли послы из Германии и с ними двое еврейских учёных. Эти двое взялись переправить письмо Хасдая в Хазарский каганат через Венгрию, Болгарию, Германию и Северную Русь.
Письмо до адресата дошло, а ответ на него явился единственным документом, в котором сами хазары, хоть и очень коротко и фрагментарно, рассказывают о себе, о своём государстве, о некоторых фактах своей истории, своих обычаях и законах.
[257] Тогда он звался Албанией.
Хазарский каган осветил далеко не все вопросы, которые задал ему Хасдай, но самое удивительное в том, что до нас дошли два варианта ответа Иосифа - так называемые краткая и пространная редакции письма, восходящие к одному первоначальному тексту.
Вначале каган говорит о происхождении своего народа и заявляет что он ведёт род от Тогармы [258] , сына Иафета. У Тогармы, согласно сведениям Иосифа, было десять сыновей: Авийор, Турис, Аваз, Угуз, Бизл, Трна, Хазар, Янур, Балгд и Савир. Иосиф гордо именует себя «царём Тогармским». А далее он перечисляет всех хазарских каганов, принявших иудаизм, начиная, естественно, с «праведного» Булана, и кончая им самим. Их насчитывалось тринадцать: Булан, после него - «сын его сыновей» - Обадия, далее Езекия, Манассия, затем брат Обадии - Ханукка, сын Ханукки Исаак и потом - Завулон, Манассия, Нисси, Манахем, Вениамин, Аарон и Иосиф. Иосиф подчёркивает, что власть всегда передавалась у них в роду от отца к сыну: «Чужой не может сидеть на престоле моих предков, но только сын садится на престол своего отца».
[258] В древнееврейской литературе Тогармой (Тогарой) именовали все тюркские народы.
Затем хазарский каган сообщает: «Я живу у реки по имени Итиль. Подле неё живут девять народов. Они живут и в сёлах, и в городах, и в укреплённых стенами городах. Все они платят мне дань. Оттуда граница поворачивает и доходит до Гурганского (Каспийского) моря. Живущие на берегу этого моря платят мне дань. С южной стороны живут пятнадцать народов. Они живут в горах до моря Кунстантии (Чёрного). С западной же стороны живут ещё тринадцать народов и все платят мне дань».
«Я охраняю устье реки Итиль и не пускаю русов, приходящих на кораблях, проходить морем. Я веду с ними войны…»
Мы, считающие себя цивилизованными людьми, по отношению к кончине человека и его погребению являемся дикарями, чуть не сказал - варварами… Ибо варвары в этом смысле были куда просвещённее нас, выработав свою глубокую философию смерти.
Лучшее, что мы можем - и то не всё: отпеть в церкви умершего и, закопав гроб в землю, помянуть, а если хватит средств, то соорудить из камня на могиле нехитрый памятник… И через два-три года забыть о покойнике, каким бы родным и близким при жизни он нам не приходился! Или от случая к случаю вспоминать о нём…
У древних всё обстояло иначе. А у хазар особенно. У хазар языческих.
У чёрного [259] хазарина Азача умер отец - болел давно, черные мангусы начали пить по ночам кровь у него два года назад: сделался тонким, как былинка, и прозрачным, как льдинка, а три дня назад дух смерти унёс душу мудрого и справедливого предка…
Как считал Азач, черные хазары должны почитать своих усопших родственников от чистого сердца, говорят, что у белых не совсем так это происходит: да и понятно, там в дело вступает наследственное золото… Поэтому младшие в семье с нетерпением ждут кончины главы, чтобы забрать оставшееся после него богатство. Конечно, хоронят как следует, поминают тоже… Но у черных хазар умершие остаются в душе до последних дней жизни. А если и эти покинут землю, вспоминать о них будут другие, и так, пока жив хоть один в роду. К тому же, могильник на всех один: со смертью каждого он разрывается и закапывается снова. Память таким образом не пресекается…
[259] Хазары делились на «черных» и «белых» - на простых тружеников и знать, на бедных и богатых.
Белые хазары - знать, многие из которых иудеи, черные - бедняки, язычники. Они в поле, при стаде, на коне чернели под солнцем.
Жена подала Азачу кувшин. На нём руническими письменами было выведено: «Кумыс, наливая в это большое отверстие, пей» [260] . Дочка лет четырнадцати захотела пойти с отцом.
– Нет, нет, милая, - сказала мать.
– Тату тебя взять не сможет, он пойдёт к великой реке готовить для умершего повозку, в которой тот поедет к нашему богу. Да тебе ещё и нездоровится…
[260] Надпись на сосуде, найденном при раскопках Маяцкого городища степного края Придонья.
Великая река - это Танаис, или Бузан по-хазарски.
Азач в отличие от многих черных хазар умел читать, и в доме у него находилось немало вещей, на которых что-то начертано. Они достались ему от деда. Тот служил в личной гвардии кагана, родом был хорезмиец из Средней Азии, исповедовал ислам. Когда иудаизм при царском дворе в Итиле вступил в непримиримую борьбу с мусульманством и когда наёмные гвардейцы в гражданскую войну в Хазарии открыто перешли на сторон кабаров, потерпев поражение, предка Азача не умертвили, как остальных: припомнив былые заслуги и то, что жена его являлась чистокровной хазаркой, лишь сослали в дальний район для несения тяжёлой пограничной службы. Знал он не только арабскую грамоту, но и умел читать руническое письмо, научил сына и внука. Но это им мало чем помогало: помимо воинской повинности приходилось заниматься крестьянским трудом - разводить скот и возделывать под урожай землю, чтобы прокормить семью, - за несение службы платили очень мало, да и немалую часть сего съедали налоги.