Наши друзья Человеки
Шрифт:
– Да-а, что-то такое было по телевизору.
– Ну, так вот, на допросе они сказали: «Нам было скучно, мы хотели развлечься!» Им было по восемь лет. Восемь лет, слышите? Где уж тут рассуждать об индоевропейской или финикийской культуре! Откуда в таком возрасте такая дикость? Когда я услышал об этом, я подумал: если бы человек мог свободно проявлять свойства своей натуры, то он, может быть, открыто признал, что он не любит своего ближнего, не любит себя самого и испытывает потребность уничтожать все вокруг себя. Полиция, правосудие,
– Человечество похоже на растущего ребенка.
– И что?
– Оно было в подростковом возрасте.
– Вы хотите сказать, что господин Род людской делал те же глупости, что и подростки, которые гоняют на мотоциклах, бьют машины и напиваются?!
– Человечество готовилось стать взрослым. Взрослеют постепенно. Обязательно случаются проколы. Кто ни разу не воровал конфеты в супермаркете? Кто ни разу не поджигал почтовые ящики? Кто, подстрекаемый ордой приятелей, ни разу не угонял вечером мотороллер...
– Я.
– Да ладно, хватит. Единственное, в чем можно упрекнуть человечество, так это в том, что оно взрослело медленно. Но у него были на то уважительные причины. Трудное детство. Разведенные родители. Дурная компания. Но юноша Род людской очень старался. Постоянно совершенствовался. В один день все не делается.
– Да, делается в семь. А у нас сейчас восьмой. После дня отдыха – день траура.
Саманта делает вид, что ищет что-то в кипе бумаг.
– Я не могу позвать сюда нужных мне свидетелей, но, поверьте, господин председатель, их могли бы стоять здесь, рядом со мной, перед судом, тысячи – тысячи тех, кто рассказал бы вам, каким хорошим был этот юноша – Род людской.
Рауль, удивленный восторженностью своей подруги, меняет тон:
– Ваш чудесный юноша Род людской серьезно навредил планете, которая его кормила. Ему не была свойственна благодарность. А о его трудном детстве стоит поговорить. Род людской был по меньшей мере преступником. Сколько рек безвозвратно уничтожено его рукой? Сколько мест обитания диких животных осквернено? Сколько морских пляжей обезображено? Сколько лесов истреблено?
– Он уже начал исправляться. Деревья стал опять сажать.
– Род людской был единственным видом животных, применявшим пытки. Только он получал удовольствие от страданий своих собратьев. Другие звери убивают, чтобы защититься или насытиться.
– Неправда. Я видела, как мой кот почти час мучил ящерицу. Он оторвал ей хвост, потом не торопясь одну за другой лапки, он вонзал в нее когти, а ящерица корчилась от боли. Есть это несчастное, исстрадавшееся существо он не стал, гордо положил труп мученицы мне на кровать.
– Это лишь подтверждает все сказанное мной. Ваш юноша Род людской не только опасен, но и заразен. Он развращает живущие рядом с ним другие виды животных.
Саманта
– Бог, зная людские слабости, снабдил их одним качеством.
– И каким же, скажите на милость, госпожа адвокат?
– Совестью, господин прокурор. Совестью, которая порождает в человеке три достоинства.
– Лицемерие, жестокость, злонамеренность?
– Нет. Любовь. Юмор. Творчество.
– ...Чепуха. Все это ничего не дает. Саманта повышает голос:
– Человек – единственное существо, способное на Любовь с большой буквы. Остальные животные занимаются ею только для воспроизведения рода, чувств они не испытывают.
– Да, но во имя этой Любви с большой буквы люди совершают худшие из преступлений. Например, во имя любви к родине они развязывали самые кровопролитные войны.
– Иисус был человеком. И сказал: «Любите друг друга».
– И Иисуса распяли. А потом во имя Его создали инквизицию.
– Человек – единственное животное, способное на страсть!
– Человек – единственное животное, чьи страсти ведут к безрассудству.
– Человек... (Саманта ищет аргументы)... – единственное существо, способное на юмор.
– Человек – единственное животное, которому понадобилось изобретать юмор, чтобы смириться со своим отчаянным положением.
– Человек – единственное животное, которое создает красоту. У вас была когда-нибудь возможность оценить качество тончайшего китайского шелка?
– Беспомощное подражание невесомым нитям паука!
– А античные скульптуры в музеях?
– Грубая поделка в сравнении с кружевом розового бутона!
– Легкий прыжок балерины?
– Как неуклюж он в сравнении с полетом стрекозы.
– Звуки сопрано?
– Какофония в сравнении с пением соловья.
Саманта сосредоточенно думает.
– Человек – единственное животное, умеющее играть рок-н-ролл, – говорит она убежденно.
– А сверчок? Его надкрылья перещеголяют любую электрогитару.
– Только человек знает искусство живописи!
– А улитка?
– Но это не живопись! Просто мазня.
– Вы говорите так потому, что никогда не смотрели на слизистый след улитки сверху. Узоры гораздо затейливее, чем на многих абстрактных картинах.
– У нас есть наука! У животных, насколько я знаю, науки нет.
– Ну, что ж, будучи ученым, я хочу вам напомнить, что благодаря именно этому преимуществу мы сумели смастерить атомную бомбу, которая и жахнула нам прямо в рожу!
– Мы не животные, мы придумали противозачаточные таблетки!
– И демографический взрыв! Нас сегодня шесть миллиардов. Десять миллиардов через десяток лет. Другие животные умеют регулировать свою рождаемость, а мы явно переборщили. Кролики сами уничтожают свое потомство, когда оно становится слишком многочисленным. А мы создаем трущобы!