Наши крылья растут вместе

Шерри Ана

— Мы имеем небольшую техническую неисправность передней стойки шасси. В процессе ухода на второй круг не удалось ее устранить и мне придется сажать самолет без переднего шасси. Я очень прошу вас сохранять спокойствие в салоне и исполнять все инструкции бортпроводников. Нам необходимо ваше сотрудничество. Посадка пройдет в аварийном режиме, в аэропорту уже идет подготовка к принятию борта. Сейчас мне необходимо время, чтобы выработать топливо и подготовить самолет, на это уйдет приблизительно полтора часа. По окончании этого времени,

я выйду с вами на связь и сообщу о дальнейших наших действиях. Прошу вашего понимания и уважения к персоналу, настоятельно рекомендую не расстегивать ремни безопасности.

Он отключил микрофон и только теперь Оливия посмотрела на пассажиров, понимая, что ее взгляд полон сочувствия к ним. Они молчали и лишь испуганные глаза некоторых из них постепенно наполнялись слезами. Молитвенными взглядами они просили поддержки, и Оливия вымученно улыбнулась. Это получилось искусственно, она выдавила из себя улыбку, сейчас это было важным для них.

Микрофон вновь включился и уверенный голос Келси начал давать наставления: снять все украшения и обувь, снять очки, убрать мобильные телефоны, положить под сиденье дамские сумки, при посадке обхватить голову руками и наклониться к коленям. Она инструктировала их о спускании по надувным трапам и просила не паниковать, и делать все спокойно.

Оливия раздавала своим пассажирам бумажные пакеты, и они дрожащими руками снимали украшения, часы, очки и клали внутрь, лишь перешептываясь между собой.

— Вам принести воды? — Она присела возле женщины, видя, что та смотрит в одну точку.

Женщина повернулась к ней, смотря красными от слез глазами:

— Вы боитесь?

Вопрос, который сейчас актуальный ни только для пассажиров. Боится ли она? Ее кожа стала бледнее в разы, озноб изнутри заставляет сердце биться разными ритмами, ее руки дрожат, она с трудом стоит на ногах, мечтая оказаться в туалетной комнате, нагнувшись над унитазом. Ее тошнит от нервов.

— Да, боюсь, — нет смысла врать, — но у нас самые лучшие пилоты.

Бедный Даниэль, сейчас он в ответе за всех эти людей, на его плечах груз из человеческих жизней. А она думает о том, что ей холодно. Ему сейчас тяжелее чем всем, но она ничем не может помочь. Она даже не имеет права зайти к нему в кабину, чтобы быть ближе. Но душу грело только одно— ее салон самый первый к нему. Когда нос упадет на землю и пострадает носовая часть самолета, она почувствует тоже, что и он: тот же толчок, тот же звук, тот же страх, те же эмоции. И если что — то пойдет ни так, то пусть это случиться и ней. Она будет с ним до последней секунды.

Зайдя на кухню за водой и видя столпившихся стюардесс, Оливия поняла одно — боятся все. Их тихий шепот, что бы не слышали пассажиры, лишь усугублял ситуацию:

— Даниэль как чувствовал, что не допустил Дженнет к полетам, говорят, пилоты обладают интуицией.

— Не обладают, — сухо произнесла Оливия, наливая воду, — можете мне поверить.

Теперь

она вспомнила своего отца, ощущая на себе молчаливые взгляды. Если бы он знал в тот день, что его ждет, то… Даниэль не полетел бы сегодня тоже. Если бы он только знал…

Ее рука дрогнула, и вода пролилась.

— Я еще никогда не была в такой ситуации, — прошептала Нина, — что значит сесть без передней стойки? Нос самолета рухнет на полосу вместе с пилотами? Наверно лучше находиться в хвосте, мне хоть в этом повезло.

— Ничего страшного в такой посадке, — сказала Келси, но было ощущение что она к успокаивала сама себя, — нас это не касается. Наше дело вывести всех пассажиров через аварийные выходы за короткий срок. А сейчас, ведите себя спокойно и не принужденно. Думайте только о пассажирах.

Оливия вышла из кухни, смотря на дверь в кабину пилотов. Единственный о ком она могла сейчас думать, находился за той дверью, вкушая весь предстоящий ужас. Она хотела забрать часть, освобождая его от этого ада.

Десятки раз Даниэль связывался со специалистами технического центра, несколько раз с диспетчером и пару раз с Каримом, который давал указания по аварийной посадке. Мысленно он сотни раз прокрутил ее в голове:

— На симуляторе все по-другому, там за ошибки мы не лишаемся жизни.

Дел было много, чтобы думать о чем — то другом. Сейчас мысли были заняты подготовкой:

— Марк, — произнес он, повернувшись ко второму пилоту, — может быть ручную кладь пассажиров первых салонов перенести в хвостовую часть, увеличивая тяжесть там? Так я смогу дольше удержать нос параллельно земле.

— Может быть пассажиров тоже пересадить туда? Нос будет еще легче.

Даниэль задумался… но теперь не о массе хвостовой части и не о пересадке пассажиров. Он подумал про первый салон и вспомнил Оливию:

— Оливия ведь в первом салоне? — Задумчиво произнес он, нахмурив брови. Сейчас ему не нравилось ее местонахождение.

— Да, а что? Она слева от нас. Справа Луи, на сколько я помню. Сверху Джуан.

К черту всех остальных, Даниэль осознавал страшную вещь — сейчас они его мало интересовали. Это их работа быть на своих местах, но Оливия… Оливия не должна быть там… Голова становилась тяжелой и теперь эти мысли заставляли его отвлекаться. Так нельзя… Он должен думать о безопасности всех.

На секунду закрыв глаза, он мотнул головой, заставляя забыть Оливию. В его голове должны быть мысли о посадке. И кажется, Марк предложил перевести пассажиров в хвостовую часть?

— Марк, мы не можем это сделать, хотя идея мне нравится. Нам негде их разместить. Они не в автобусе, чтобы стоять. И даже сидя пристегнутыми в первом салоне у них больше шансов уцелеть.

Наверняка Оливия ударится головой… Или ни дай бог, что — то пойдет ни так и двигатели загорятся… Хвостовая часть самолета, является самым безопасным местом…