Наши люди
Шрифт:
"Vogue" тогда созвал форум, чтоб обсудить свою удачу. Большие кутюрье, великие имиджмейкеры, дорогие студийные фотографы -- все знающие люди важно комментировали событие. Сама же Алла сказала две пронзительные вещи.
Первая. Этот имидж нам кажется, да, новым. Но некоторые ее такой давно знают и видали: она как раз такая по утрам! Когда, только проснувшись, еще ничего не успела с собой сделать. То есть мы с вами попали в узкий круг избранных, нас допустили пусть в утреннюю, но все-таки спальню, и вот мы в ней толпимся, наступая друг другу на ноги и сопя от ответственности и важности момента.
Второе. Там был вопрос: какой она собирается быть
Это все происходило в ресторане "Catwalk". Там же Алла Борисовна осталась отобедать. Компанию ей составили Алена Долецкая и ваш покорный слуга. Да, но как же это мыслимо, чтоб она в таком публичном месте могла запросто перекусить? Разве только за ширмой? Вы будете смеяться, но именно за ширмой, которая и была поставлена; да, только так... Простодушная публика завидует знаменитостям, а между тем великие едва ли лукавят, утверждая, что слава приятна только первые три дня, а когда после всю оставшуюся жизнь скрываешься за ширмами и темными стеклами очков, накрывшись еще паричком, то может надоесть. Помню, как однажды точно так же, за ширмой обедал в московском английском клубе Чубайс в лучшие свои времена. Прослышав про высокого гостя, за ширму прорвался модный писатель в кожаных штанах и лично презентовал олигарху свою "свежую" книжку. Скандал, конечно, и охрану уволили. Но фокус в том, что Алла-то Борисовна без охраны, вот какое дело! Кстати, я этого до сих пор не могу осмыслить.
Да... Пугачева одинока так же, как президент страны, в том смысле, что гражданам России тяжело с ними вести беседы на равных. Им там, на самых верхах -- у них верхи разные, -- не с кем пообщаться на равных, чтоб никто не смотрел в рот с глупой улыбочкой. Официантки, конечно, к столу подходили, -- но чаще сам Фабиано, владелец заведения, запечатлевая образ народной артистки СССР в своей итальянской душе...
За обедом говорили про моду, это самое холодное из искусств.
– - О нет, я не понимаю ничего в моде! Я ношу, что мне захочется. А если то, что я ношу, вам не нравится, значит, у вас плохой вкус. У меня-то точно хороший!
– - давала разъяснения она.
Таким образом, выходит, что нам с Аллой Борисовной в отличие от вас мода глубоко чужда потому, что наш с ней вкус тоньше вашего; вы уж не обижайтесь. Обед за ширмой
Обсуждали и прочие светские темы, включая даже такую жестокую, как похудение. Мы это обсуждали, несмотря на то что еда, даже на наш взыскательный вкус, была хороша.
– - У женщины щеки должны быть меньше глаз, иначе непорядок!
– - учила Пугачева. Мы запоминали.
– - При чем тут вес!
– - утешал я собеседниц. Они пришли предаться житейской радости, а им такое...
– - Не это главное, но драйв! Вот Людмила Зыкина худобой не страдает, а как себя держит, какой взгляд у нее! Вы ей смотрели когда-нибудь в глаза? Я их до сих пор не могу забыть.
– - И это верно, -- сказала Пугачева, съев вслед за салатом приличный кусок мяса с кровью и заказывая себе на десерт порцию спагетти с овощами, а заодно уж и ликера тоже.
– - Когда я худая, я не знаю, как мне жить... Все, что мне нравится, то мне не идет. Мне лучше быть не худой и не толстой, а такой средней -- как сейчас...
Это можно было понять как приглашение ее хорошенько рассмотреть, и я этой возможностью воспользовался. Вот ее новые ровные волосы, которые страшно приближают ее к своему народу, который так и норовит махнуть рукой на сложные прически в пользу простоты. Лицо, по которому не бегут ни мысли
– - Дорогой, я здесь!
И поясняет:
– - Так я разговариваю с Филей, когда он далеко...
Филя, однако, не отвечает из своего гастрольного Питера, он временно недоступен -- видимо, он как раз out of the coverage любовного бриллианта.
Дальше -- кольца, перстни, все как надо. Черное летящее платье -- надо полагать, какой-нибудь нечеловеческой дороговизны. И туфли -- на низком каблуке, с закругленными носками и ремешочек с пряжкой. Туфли очень трогательные, я помню такие на первых красавицах нашего детсада.
Трогательность эта расслабляет не меня одного:
– - Это мне Филя привез...
Мы молчим из уважения к трогательности. Кроме того, и слов-то у нас нет, если честно. Прогулка в белом лимузине
После обеда поехали кататься в лимузине, том самом знаменитом, который снаружи белый и блестящий, а внутри розовый, мягкий, кожаный, в этом растянутом "Линкольн-таункар стрейч", последним словечком названия совпадающем с упругими джинсами. Уж мы все в таких лимузинах езживали и уж знаем, каково по нему ползти раком, -- это как в шахте, как в окопе, как в... Однако достаточно эротических аллюзий. Да, не забыть бы еще сказать про внутреннюю сухость, намеренно подчеркнутую пустыми хрустальными графинами в непременном лимузинном баре.
– - Что так?
– - Это Пресняков тут раньше держал и виски, и коньяк, -- а теперь нет ничего!
Насчет лимузинов меня всегда волновал вопрос а отчего бы в ту же цену и в ту ж крокодилью длину не завести трейлер, он же camper, этакий маленький автобус с диванами, с кухонькой, с совмещенным санузлом и холодильником для пива? (Бывают, кстати, и с ванной, в таких знатные киноартистки ездят на съемки...) Я про это спросил и Аллу. Но она и не подумала отвечать. Видно, вопрос непростой...
Но куда б съездить?
На ночь глядя мы неожиданно поехали решать такой солидный вопрос, как квартирный. Как-то внезапно зашла речь о том, что ввиду выросшей семьи надо бы Алле Борисовне увеличить городскую жилплощадь. С дачей у нее вопрос давно решен, но в городе тоже ведь надо достойно расположиться, так? Да, само собой -- но где? Как всегда в таких случаях, нашлось полно советчиков даже в таком узком кругу.
– - Ну, что же! Поехали смотреть!
– - великодушно сказала она.
– - Везите, показывайте, где б вы меня поселили, будь ваша воля! Трогай, Витя!
Витя тронул, мы растерялись, но уж поехали.
И куда ж, интересно, да еще на ночь глядя? Ну, во-первых, не так много в Москве домов, которые тянули бы на уровень Пугачевой. А что поздно -плевать. Как только к нам выскакивали секьюрити, Алла с тихой вежливостью говорила пару слов, и жизнь моментально менялась к лучшему. Охрана становилась навытяжку и поедала народную артистку глазами, вызывала по рациям и сотовым менеджеров и, еще даже их не дождавшись, открывала выставленные на продажу квартиры, рассыпаясь в извинениях за пятиминутную задержку в поисках ключей и торопливо растворяя ворота, чтоб наш верный лимузин неуклюже, как крейсер, вплыл в тесный маленький двор -- внутренний и бесполезный, как Черное море.