Наши против
Шрифт:
— Может, ещё и в туалете меня будут сопровождать? — буркнула я недовольно.
— Во время туалетных и ванных процедур с вами тоже должен кто-то находиться.
Я представила Крохину, натирающую мне спинку… кирпичом.
— Нет уж! — не выдержала я. — В туалете и ванной — ни за что!
Джайна Фло моргнула и открыла рот, чтобы возразить, но я выпалила быстрее:
— Это противоречит моим религиозным убеждениям!
— Конечно, если так…
— Так, — кивнула я и ринулась в коридор.
Мне всю жизнь не хватало свободы! Я её хочу! Я так просто
В следующее мгновение он сидел напротив меня за простым деревянным столом и пил что-то из большой кружки. Надо сказать, что их тюрьмы очень похожи на наши забегаловки. Так же отвратительно пахнет пивом и рыбой. И освещение дрянь. Я шумно глотнула воздух.
Киату поднял глаза и моргнул.
* * *
Киату был зол. И подавлен. Она лезла и лезла в голову, как белая обезьяна, о которой велено не думать. Даже, когда они добрались до другого конца острова и почувствовали себя, наконец, в безопасности — сюда голубые маги не совали нос, — думалось о дживе.
Киату сел в песок. Настоящий великан, добродушный, загорелый, со светлыми короткими косами, Большой Трэджо достал из тайницы вяленое мясо и бутылки с красным вином.
— Отпразднуем?
В ответ кивок. Март не верил своему счастью, то и дело восхищённо ахал, глядя на пальмы, море, песок и небо.
— Брат! Брат! Ты сделал чудо! Настоящее чудо для нас! Никогда не забуду этого! Я могу всё это видеть! Не кусочек неба сквозь решётку в башне! О, морские духи! — Он скинул сапоги и вбежал в море. — Я вижу это, Кей! — Март упал на колени и подставил голову нарастающей волне. Затем подскочил, рассмеялся звонко, скаля белые зубы.
— Вот и не попадайся больше по-идиотски! — буркнул Киату. С младшим братом он всегда становился серьёзным и начинал ворчать. Куда только девался дерзкий шутник рядом с кудрявым Мартом, моложе его на семь лет, безбородым ещё, постоянно сующим везде свой вздёрнутый нос и попадающим в неприятности?
— Но ведь ты всегда найдёшь выход! — засмеялся Март.
Киату рассердился. Поймав брата, схватил за предплечья и встряхнул:
— Взрослей!
Март поднял на брата глаза, зелёные, с карими лучиками, озорные и одновременно невинные, и пожал плечами.
— Я уже.
— Нет! — рявкнул Киату. — Твоя глупая выходка со стишками против короля на базарной площади стоила свободы…
— Но ведь ты выручил меня из казематов! И Большого Трэджо! Он заступился за меня перед стражниками! А ты освободил нас!
— Я не о тебе.
Киату резко отпустил Марта. Тот чуть пошатнулся, но не упал. Посмотрел с недоумением.
— Но ведь ты сам, брат, против короля!
— Я не заявляю об этом на площади, распевая дурацкие рифмы перед носом стражников, — Киату развернулся к брату спиной, буркнул: — Отсюда ни ногой. В этом месяце лимит вытащенных из петли вышел. Мне надо пройтись. По делу. Трэджо, проследи за пацаном.
* * *
Одно Око знает, зачем он вернулся в город. Киату глянул на белые башни Храма Знаний, затем ещё больше насупился и пошёл в таверну Толстого Джаббе. Туда стекается всякий сброд и самые горячие сплетни столицы. И пиво на хмелю всегда свежее — надо бы охладиться, голова кипела. Кстати, пить после связки вяленого мяса хотелось отчаянно.
Киату заказал большую кружку, сел за стол, и снова джива пришла в голову. Аж вязь у локтя засаднила. Чёртов колдун! Не предупреждал, что так будет! Нехорошо получилось с дживой… Надо узнать, что говорят на чёрном рынке про девчонку, если уже пронюхали.
Кто-то громко бухнулся пятой точкой о скамью напротив и выдохнул. Киату поднял глаза. Мысли, слова и воздух застряли где-то на уровне кадыка. Киату закашлялся.
Джива собственной персоной сидела напротив, уставившись на него голубыми глазами. Галлюцинация! Но сердце подпрыгнуло в груди. И затанцевало. А настроение взвинтилось сразу, словно и не давило ничего. Галлюцинация набрала в рот воздуха и выпалила:
— И ничуть я не думала о вас! Ни капли! Ни полслова! Чтобы тут оказаться… Это случайно… — джива надулась, как мышь на крупу, но тут же сверкнула глазами: — А вообще нет! Я думала! Думала, что вы — самый отъявленный негодяй на свете! И что вам по заслугам… А я… ещё переживала про цепь! А он тут сидит… пьёт… Мерзавец! Ненавижу!
— Надо пить, стоя? — усмехнулся Киату и встал.
Она тоже подскочила, и Киату заметил, что была она одета не во что-то дикое, полуголое, как утром, а в нормальное платье. Джива затараторила, быстро шевеля нежными своими, пухлыми, манящими губками:
— Как вы смели пользоваться чёрной магией?! Это же, это же… Подлость! Как вы могли! Я вам доверилась… Хотя нет… когда бы я успела?! Вы просто нагло похитили меня! Но вам больше не притащить меня в дурацкий гараж для дурацкой ухи! И кто только плавает на акулах?! Лузеры! И привороты ставят лузеры! А у меня есть мама, жизнь, университет, в конце концов, а из-за вас… Нет, мне нечего тут с вами делать! Я… я сейчас просто исчезну! А вы тут сидите в своём подвале! Вот! Я сейчас р-раз и… — Она моргала и размахивала руками, пока Киату обходил вокруг стола, брал её под руку и вёл к выходу.
— Нет, я никуда с вами не пойду! Вы мерзавец! — выкрикнула она, продолжая идти и привлекая всё больше и больше взглядов. Даже торговцы контрабандой в углу повернули к ним головы.
Рука у неё была лёгкая, как пушинка.
Киату склонился к уху дживы и тихо, но твёрдо проговорил:
— «Раз и исчезну» будет только за дверью.
— Почему это?! — опешила она, сдувая в ярости пряди светлых волос, лезущих в рот.
Киату Джикарне глянул на других посетителей таверны, глазеющих на дживу. Конечно, странно было видеть в подобной дыре студентку Храма Знаний, как гласило «мухаро» на её высоком чистом лбу. Но ведь и юным пташкам не чужды прелести разгула. Даже таким… ангелоподобным. Киату подмигнул компании воров за соседним столом и чуть покачал головой, словно жалуясь: