Наши скрытые возможности, или Как преуспеть в жизни
Шрифт:
Всем известно, что иная житейская трудность повторяется чересчур часто. Это значит, что Вы не сделали вывода и не исправили ошибку. Жизненная трудность снова и снова является Вас учить. Вы не поняли, что неотвратимость жизни и есть Ваша свобода учиться и искупать плохое. Задайтесь в трудной ситуации вопросом: «Почему мне выпало это испытание, чему оно хочет меня научить?» И Вы, вероятно, почувствуете ответ Вашего тела.
К счастью, мы достигли такой стадии развития человечества, когда уже не нужно учиться через большие страдания, теперь возможно научиться освобождаться от плохого путем изменения своего образа мыслей. Кто учится через
В соответствии с законами развития Всеединства, мы развиваемся в направлении духовного раскрепощения. Каждый в отдельности имеет право и возможность идти быстрее остальных. На этой дороге нет таких препятствий, какие имеются в материальном мире, где существует зависимость друг от друга.
При этом у многих устремленных вперед людей возникает недовольство. Они не понимают, что спешить их заставляет страх опоздать. Кто излишне спешит, тот становится верхоглядом и начинает совершать ошибки. Страх затемняет разум.
Следует знать, что критическое отношение к отставшему есть злоба. Злоба на тех, кто не приемлет мою благую веру и не спешит слепо вослед. Чем больше человек с таким стрессом пытается обратить других в свою веру (хотя бы в мыслях), тем сильнее сопротивление ему оказывают.
Даже тогда, когда ко мне обращаются за помощью, и я с предельно доброжелательным энтузиазмом стараюсь вывести человека на хорошую дорогу, меня может постичь разочарование, ибо человек отказывается следовать за мной. Он не готов возвыситься в духе. С такими людьми большая морока. Не приди они за помощью, не было бы и проблемы, но они приходят. Такой человек начинает, соответственно своей образованности и красноречию, отрицать, сомневаться, изворачиваться, рассуждать, заниматься демагогией и т. д. Он не в состоянии так быстро перестроиться, но признавать этого не хочет, поскольку кто знает, что я могу о нем подумать… Но если такой человек удосужится поразмыслить над моими словами, то в дальнейшем останется лишь удивляться и радоваться вместе с ним его успехам.
Так что подумайте, дорогие спешащие, к какой бы вере или секте Вы ни относились. Если Вы освободите свою злобу на неверующих (выражаясь безжалостно, на глупых), тогда тот, кто нуждается в Вашей близости и мудрости, сможет прийти к Вам по доброй воле.
Если Вы говорите, что такой злобы у Вас нет, то почему Вы навязываете себя другим людям? Насилие остается насилием даже тогда, когда оно совершается в мыслях. Все берет начало от мыслей.
Наблюдаю я за собой и другими, которые пытаются передать желающим доброе учение. Нелегкое это дело. Но уж если назвался почетным именем наставника, то и наставлять нужно правильно, поскольку от того, каким способом передается учение, зависит и его восприятие. Если необходимое учение остается невоспринятым только из-за неправильного обучения, то наносится большой вред. Профессия учителя является наиважнейшей и наипервейшей среди остальных.
Об обучении очень метко говорится в пословицах. Правильное обучение – делиться мудростью с желающим, который нуждается в этой мудрости и сам много трудится для ее обретения. В философской литературе за каждым словом стоит другое слово и за каждым предложением – мысль. Кто удосуживается пораскинуть мозгами, тот извлекает жемчужину, и это – вечное сокровище, жизненная мудрость.
И даже если он не сумеет отыскать там сокровище, все равно от общения с мудрым остается приятное и необъяснимо волнующее чувство. Вспоминаю свои школьные годы, когда университетские профессора ходили по школам и учили детей жизненной мудрости. Было такое время. Нас сгоняли слушать их в принудительном порядке, хотя наш возраст не позволял воспринимать мудрые речи. Но до сих пор во мне сохранилось магнетическое ощущение. Это – чувство узнавания мудрости.
Говорили они с воодушевлением, не сдабривая речь неуместными деталями. Они не критиковали обстоятельства и людей, а развивали свою мысль так, что кто хотел и мог, тот следовал за ее ходом. В беседу они вкладывали часть себя и не скупились на это. Оттуда я вынесла удивительную заинтересованность. Теперь-то, пожалуй, я могу ее определить, это – заинтересованность бытием.
Ценность учения определяет метод его передачи. Зависит он от душевного склада учителя, будь то школьный учитель или духовный наставник. Спешащий учитель требует, приказывает, оценивает, но для приобретения знаний этого мало.
Например, если лектор, пропагандирующий растительную пищу, говорит доброжелательно о растениях, их свойствах и единстве со всем, в том числе и с человеком, рассказывает об индивидуальных возможностях выбора, о радости бесконечного варьирования меню, то его учение захватывает, и еда получается вкусной.
Но если лектор диктует неукоснительные требования, требует резать растения именно так, а не иначе, то он воздвигает стену между собой и слушателями. Если к разговору он еще примешивает плохие условия, недоброжелательность людей, экономический кризис и политику – все эти факторы ведь существуют – то его рецепты, сами по себе превосходные, не будут годны к употреблению.
У идеального дара природы – растительной пищи – пропадает благословенная суть, если пища приправлена плохими мыслями. Растение становится безвкусным. Его энергетика теряет способность насыщать. Вместе с растением в меня попадает злость и неудовлетворенность повара.
Пару лет тому назад, оказавшись на большом приеме, я имела возможность понаблюдать за пищей и ее приготовлением. Еда была как еда, только растительной оказалось больше обычного. Голодным не остался никто. Я наблюдала за главными поварами и их влиянием на персонал кафе, еду и посетителей.
Через день работал серьезный, требовательный и корректный главный повар. Персонал трудился молча, старательно. Все шло нормально. Еда была качественная, но чего-то в ней не хватало – вкуса.
На другой день на смену заступил другой главный повар, сияющий, словно красное солнышко. Он наслаждался самим собой, своей работой и испытывал радость от того, что может дать частицу себя всей этой массе народа. Он не извинялся за стесненные условия, нехватку денежных средств и за тысячу разных вещей, как это часто принято делать. Он был постоянно с нами, однако ненавязчив в своей доброте, а как мать, которая с просветленной улыбкой глядит на кушающего ребенка и думает: «Ешь, золотко, вволю и дай тебе Бог счастья!»
Исходившая из него любовь передавалась через еду нам.
В те дни, когда работал этот повар, очередь двигалась медленнее. Но не потому, что все сидели спокойно за столами и старательно пережевывали пищу. Незаметно для себя люди наслаждались собой, едой, обществом и предавались мечтам. Те, кто стоял в очереди, не спешил наружу, на солнце, люди оживленно беседовали между собой. Именно в этот день в докучливой очереди простого кафе чужие люди находили друг друга.
Все это происходило благодаря любви повара. Сам повар, среднего возраста, склонный к полноте, вечером выглядел таким же сияющим, как и днем, только ноги, сказал он, порядком устали.