Наши уже не придут
Шрифт:
Ещё один элемент, который надо будет радикально пресечь в будущей Красной Армии.
«Никаких элитных войск… кроме танковых, хе-хе…» — подумал Аркадий с усмешкой. — «Нет, любые виды „элитных войск“ — это порочная практика».
Покинув вторую линию, он пошёл к офицерским блиндажам.
Снимки двухнедельной давности уже не совсем актуальны, потому что наблюдатели сообщают об активной стройке на вражеских позициях — видимо, вносят какую-то инновацию, открытую кровавой ценой…
У них ведь есть «преимущество» — Западный фронт. Там против них воюет армия посовременнее,
Штурмовые группы — это ведь тоже нечто, разработанное в ответ на окончательный позиционный тупик, именно на Западном фронте.
Восточный же фронт сохраняет определённую степень манёвренности войны, но тоже постепенно скатывается к позиционному тупику. Причём 1-я армия, благодаря влиянию 3-го армейского корпуса, начала «скатывать» ситуацию к позиционному тупику гораздо раньше, чем остальные императорские армии…
Постепенно, после потери и оставления ряда крепостей, которые оказались неспособны серьёзно воспрепятствовать продвижению противника, военная мысль в головах генералитета сместилась к траншеям и их «неожиданной» эффективности.
Именно поэтому генерал-майор Алексеев внезапно стал очень ценным и нужным для великого князя Сергея Михайловича. Великий князь вовремя понял, куда ветер дует. Он близкий друг императора, поэтому ему надо стать не только близким, но ещё и полезным — среди великих князей своя конкуренция во внутренней иерархии.
Никто, естественно, не вспомнил о докладе никому не известного юнкера Немирова, но Аркадию это и не надо. Уже понятно, что он очень слабо повлиял на развитие событий — траншеи начали воспринимать всерьёз примерно тогда же, когда это произошло в истории его прошлой жизни.
«Но, очень хорошо, что не в императора и не в великого князя», — подумал он, размышляя об обстоятельствах своего возвращения к жизни. — «Тут уже давно нечего спасать. И не нужно. А любые попытки остановить этот естественный процесс, лишь отсрочат неизбежное и только усугубят последствия».
Можно сказать, что ему очень повезло. Крестьянское происхождение уже влияет — Ленин расположен к нему весьма положительно и считает самородком от крестьянства.
Сталин и Свердлов тоже, после наведения справок, начали относиться к нему куда теплее.
Происхождение влияет очень сильно и очень по-разному — это факт. В XXI веке границы между классами слегка стёрлись, но никуда не делись, поэтому легко можно представить, как мультимиллиардер спокойно беседует с обычным рабочим, но нельзя представить, какие у них могут быть общие дела.
«Будь я каким-нибудь кронпринцем, Ленин бы со мной и срать рядом не сел», — подумал Немиров, заходя в свой блиндаж. — «Да и как вообще возможна такая встреча?»
А так, у них завязался конструктивный спор по поводу аграрной реформы. Ленин считает, что надо отрывать присохший бинт разом, чтобы не тратить драгоценное время, а Аркадий пытался предметно объяснить, почему этого делать нельзя. Вот не нравится Ленину идея, что придётся терпеть «буржуазные пережитки» на селе.
И другого рода деятельности артели, на которые Аркадий возлагал большие надежды, ему тоже чем-то не нравились.
Период
Это совсем не те артели, которые подразумеваются под этим словом сейчас — это нечто контролируемое государством, со строгим регламентом деятельности и строго определяемыми задачами.
Вот нечто подобное, без чрезмерного перекоса в сторону строгого контроля, Аркадий и видел идеальным решением. И это он пытался донести до Ленина, ну и до Сталина со Свердловым.
Возможно, важнее было, чтобы правильные мысли дошли до последних двоих.
«Подстрелят ли Ленина в этот раз — непонятно», — подумал Аркадий. — «А вот то, что Свердлов точно не кончится глупо — это уже почти факт».
Когда состоится Февральская революция, Аркадий сразу же позовёт Сталина и Свердлова в свой корпус, в качестве журналистов или ещё кого-то — генерал-майор возбуждаться не начнёт, совсем не до того ему будет. А вот уж Аркадий-то проследит, чтобы с этими двоими точно ничего не случилось…
«Февраль» уже точно будет проходить несколько иначе, нежели в его прошлой жизни. Состояние войск будет немножко другим, позиция Ленина будет другой, кто-то не умер, а кто-то наоборот, умер.
«Посмотрим», — Аркадий встал со стула и подошёл к буфету, где хранил еду и напитки.
Проблема с боеприпасами к миномётам, как и ожидал Немиров, не решилась.
Привезли сто семь мин, четыре из которых оказались повреждёнными в ходе транспортировки или уже с завода «шли» такими, но остальные были исправны.
Времени, чтобы массажировать мозги интендантов, не было, впрочем, как и смысла — они не олимпийские боги и не могут «родить» то, чего физически нет на складах. «Потерять» — это другое, это они умеют отлично…
«А наступление уже вот-вот», — подумал Аркадий, поднимая к глазам бинокль.
На позициях немцев соправительствуют тишина и спокойствие, но это очень обманчивое явление. Если начать наступление, они быстро наводнят свои траншеи нужным количеством солдат и дадут ожесточённый бой.
Поэтому атаковать они будут сегодня ночью.
Ударные батальоны уже готовы и сейчас старательно делают вид, что ничего не намечается. Более того — ближе к полудню, когда нагрянул немецкий самолёт-разведчик, стрелковые полки начали имитировать сборы и отправку сил на север.
Немец летал долго, поэтому некоторые полки ушли на приличное расстояние. А потом, после того, как разведчик улетел, всем составом ушли в лес, где уже был оборудован временный лагерь, невидимый сверху.
Генерал-майор Алексеев договорился с «соседями» из 10-й армии, что они начнут имитацию подготовки наступления на северном направлении, причём очень достоверно, с подвозом большого количества боеприпасов. Правда, эти боеприпасы нужны не на сегодня, на послезавтра — 10-я армия предпримет наступление, если окажется, что Алексеев потерпел провал.