Наши задачи -Том I

Ильин Иван Александрович

Это понимание приобрело в дальнейшем величайшую популярность в народе под давлением тех хозяйственных мер, которые лишили русский народ свободных и достаточных средств производства и прокормления (социализм!). Нелегальное приобретение стало в России необходимым условием существования при социалистическом режиме. Черный рынок; отчетом прикрытая перетрата и растрата; тайная продажа «казенного имущества»; унос продуктов и полупродуктов с фабрик; ночное расширение крестьянами приусадебных участков; взаимное «одолжение» советских директоров; торговля похищенными спецами со стороны ГеПеУ и ГУЛАГа; ложное доносительство как средство «спасения» и заработка – все виды советской нелегальности, вынужденной социализмом, неисчислимы. Уголовщина оказалась естественным коррективом к коммунистическому бедламу. Здесь человек от голода крадет свою собственную

курицу; здесь библиотекарь потихоньку торгует страницами, вырванными из книги на курево; здесь коммунисты «протаскивают через постель» подчиненных им интеллигентных женщин. Здесь люди в голодные годы доходят до людоедства. Все это должно быть сохранено для историков последующих поколений. Из всего этого должны быть сделаны выводы теперь же.

В революции политическое врастает в уголовщину. В социальной и социалистической революции политика и уголовщина становятся неразличимы. В коммунистическом строе люди ищут спасения от голодной смерти и стужи в непрерывной уголовщине.

Тридцать лет упражнения в таком правосознании вряд ли могут быть признаны хорошей подготовительной школой для демократии.

Национальный вождь и партийные главари

В русской эмиграции не угасает естественная и политически верная потребность объединения. Но этой потребности не соответствует наличность элементарных навыков и политических умений. С одной стороны, левое крыло отводит правое и само отводится этим последним. С другой стороны, продолжается партийное дробление, доктринерское по форме: «не совсем то, значит, совсем не то»; честолюбивое по мотивам: «я веду, а не ты и не он». Единение не удается потому, что люди живут духом части, а не духом целого и личное или партийное фигурирование ставят выше Национального Дела.

Этот же дух проявляется и в обилии политических «главарей». Необходимо отличать национального вождя от партийных главарей. Вождь один, а партийных главарей – число неограниченное.

Вождь закаляется в деловом служении, волевом, мужественном, национально верном. Он одержим духом Целого, а не частным, не личным, не партийным. Он сам стоит и сам идет, потому что он политически дальнозорок и знает, что надо делать. Поэтому он не приглашает себе идеологов «выдумывать программу». Оставшись совсем один, он начинает большое дело, не создавая себе партию, а действуя лично во имя сверхличного. Его дело есть его зов; на зов его дела вокруг него смыкаются лучшие люди. И все они твердо знают, что русское дело может делаться только русскими руками и не должно делаться по иностранной указке, ибо иностранная указка всегда ограничит, исказит или даже погубит национальный интерес. Вождь служит, а не делает карьеру; борется, а не фигурирует; бьет врага, а не пустословит; ведет, а не нанимается к иностранцам. И всегда предпочитает личный неуспех – успеху от темных и предательских путей. Таков был Корнилов. Таков был Врангель.

Иное дело партийные главари.

Их движет не тревога за Россию, а беспокойство за себя. Сидит он, сидит в эмиграции; время идет; «лучшие годы» его уходят, и досадно, и обидно! И начинает у него голодать и пухнуть честолюбие. И вот, как выразился один остроумный наблюдатель, человека начинает «дучить» (от слова «дуче», что по-итальянски значит «вождь»). Его «дучит» и «вздучивает». Вот он заводит себе адъютанта, или даже двух, начинает говорить повелительно, «указывать», диктовать. У него есть воля, но не к борьбе, а к фигурированию; у него есть и мужество – для целого ряда сомнительных копромиссов. Что ему делать, чтобы самому преуспеть, он чует; а для дела он приглашает «идеологов», кои и выдумывают ему программу. Он начинает дело своего «возглавления»: сам поездит, приятелей разошлет, все с предложением «подминаетесь под меня», ибо остальные ничего не стоят. Но для этого нужны деньги. Как их достать? Начинаются обещания: обещания бывают конфессиональные, янкменские, демократические, федеративные, социалистические, просемитические и наоборот – тоталитарные, антисемитические, национал-социалистические, сепаратистские, евразийские, «туранские», украино-аннексионные, контрразведочные, полонофильские и всякие другие еще «фильские». Издается газетка, журнальчик; скудные, пустые, с более или менее явным уклоном в сторону «покровителей». Иногда поднимается вокруг такого дела шум. А так как к качественно пустому месту и к политически мертвому делу люди не примыкают и добровольно

«подминающихся» оказывается мало, то начинается раздражение, интриги, угрозы, доходящие до слов «виселица» и «правая стенка». Но время идет. Покровители охладевают или сами исчезают с арены. Постепенно шум сокращается, внутренняя пустота и партийность дела всех отвращает, главаря опять «раздучивает» и остается только ворох политического сора для будущего историка эмиграции.

Сколько мы видели таких за тридцать лет! И если еще будут появляться такие «главари», то и их постигнет та же судьба. Ибо во всех человеческих делах есть высшие мерила: совести, служения и качества.

Изживание социализма

Было время, когда среди русской интеллигенции господствовало воззрение, что «порядочный человек не может не быть социалистом» и что «только социализм осуществит на земле свободу, равенство, братство и справедливость». С тех пор мы много пережили и перестрадали; опыт осуществлен и последовательно проведен в огромном масштабе. Ныне мы должны судить на основании этого опыта. Мы увидели социализм в жизни и поняли, что он осуществим только в форме всепроникающего и всепорабощающего тоталитарного режима.

Социализм прежде всего угашает частную собственность и частную инициативу. Погасить частную собственность значит водворить монопольную собственность государства; погасить частную инициативу значит заменить ее монопольной инициативой единого чиновничьего центра. Так обстоит не только в России: и в Западной Европе, всюду, где проводится советский социализм (Польша, Чехия, Венгрия, Румыния, Болгария, Югославия, Албания, Восточная Германия) или социализм Второго Интернационала (Франция, Англия), всюду вырастает (быстро или медленно) монопольная собственность государства и слагается монопольная инициатива единого чиновничьего центра. В этом – самая сущность социализма.

Это ведет неизбежно к монополии государственного работодательства и создает полную и бесповоротную зависимость всех трудящихся от касты партийных чиновников. Знаменитый французский социолог Густав Лебон был прав, предсказывая этот ход развития. Чтобы осуществить государственно-централизованный хозяйственный план, эта каста вынуждена силою вещей овладеть всею хозяйственной деятельностью страны, а потом и политической, и культурной жизнью народа и ввести тоталитарный строй. В тоталитарном же строе – нет ни свободы, ни равенства, ни братства, ни справедливости. Мы видели в жизни – и левый, и правый тоталитаризм. С нас достаточно. Пустые мечты и политические сказки предоставим детям и агитаторам.

Почему русская интеллигенция тянула прежде к социализму? Потому что она, почти утратив христианскую веру (под влиянием западного рассудочного «просвещения»), удержала христианскую мораль и хотела социального строя, т. е. свободы, справедливости и братства (к коим она, по недоразумению, пристегивала и равенство). Ей внушали и она воображала, будто социализм есть единственный путь к социальному строю. Ныне наступает новая эпоха, которая положит в основание другое воззрение, а именно: социализм – антисоциален; искать социальности надо в ином, новом, несоциалистическом строе.

Социализм антисоциален потому, что он убивает свободу и Творческую инициативу; уравнивает всех в нищете и зависимости. Чтобы создать новую привилегированную касту партийных чиновников-угнетателей; проповедует классовую ненависть вместо братства; правит террором, создает рабство и выдает его за справедливый строй. Именно потому истинную социальность (свободу, справедливость и братство) надо искать в несоциалистическом строе. Это не будет «буржуазный строй», а строй правовой свободы и творческой социальности.

Мы не сомневаемся: пройдут года, прежде чем это воззрение станет господствующим в человечестве. Ибо пропаганда социализма велась слишком долго; из социализма сделали какой-то суррогат религии; социалистические партии и теперь еще выдают свой строй за единственный путь к счастью и демагогируют рабочих; а коммунисты стали партией ожесточившегося безумия, мирового разложения и завоевания. Все это надо изжить, во всем этом надо разочароваться, от всего этого надо отречься. Однако те социалисты, которые ныне одумались, – предпочитают сохранять название своей программы и потихоньку вложить в нее другое, более приемлемое и не столь тоталитарное содержание. У них нет мужества для отказа, пересмотра и вступления на новый путь.