Наши звезды: звезда Полынь (журнальный вариант)
Шрифт:
Алдошин негромко спросил:
– Хотите снова заняться космосом, Константин Михайлович?
Со стороны города послышался нарастающий гром товарного поезда. Вот - нахлынул. Пушечно лопнул воздух. Стремительно и тяжко полилась мимо членистая грохочущая масса порожних вагонов, время от времени мелькали горбы щебня, с которых рвались по ветру тучи пыли… Локомотив так пер, так надрывался, будто от того, протащит ли он вовремя поперек страны этот состав, полный пустоты, чуть сдобренной грязным дробленым камнем, зависела по меньшей мере судьба битвы под Сталинградом. Разговаривать стало нельзя. И Журанков был этому рад, потому что не знал, что сказать. Это напоминало издевательство.
Товарняк гремел. Так могли бы, наверное, греметь друг о друга металлические протезы во рту долго и мучительно агонизирующего старика, если вплотную прижаться ухом.
Пролетел. Быстро удаляясь, затих барабанный рокот колес. Снова стали слышны щебет птиц, будничный шум автобусов на площади перед вокзалом, близкие и далекие голоса ни о чем не подозревающих людей.
Наверное, Афанасий уже взял себе боярышник. А может, сегодня - настойку овса…
– Хочу, - напряженно и немного с вызовом ответил Журанков, глядя Алдошину прямо в глаза.
Мы едем, едем, едем
Машину вела жена.
Странное дело. Катерина села за руль много позже него, Бабцева, но уже водила лучше. Обидно.
Скула почти не болела, и следов насилия на лице, что называется, и днем с огнем не нашлось бы - но продавленная чужим кулаком вмятина на душе никуда не делась; и мысль о том, что в компании с эсэсовцем придется прожить несколько дней, разумеется, не грела. Нервировала, прямо скажем. А тут еще так совпало, что тоже, в общем, малоприятную встречу с Вовкиным отцом пришлось организовывать прямо по дороге. Катерина договорилась с ним, что просто проедет мимо остановки метро “Сокольники” - почему-то этот ее муж бывший назвал именно “Сокольники”. А откладывать встречу на потом, на после отъезда Бабцева уже и сам Бабцев не хотел. Береженого Бог бережет. Лучше пусть под присмотром и мимоходом.
Черт его знает, почему “Сокольники”. Неприятное какое-то название, большевистское. Наверное, из-за шедевра соцреализма - фильма “Добровольцы”, под который, помнится, всегда норовила всплакнуть мать. “Как просто вам стало в Сокольники ездить…” А ведь она сама сколько лет проработала в метростроевской многотиражке - уж кто-кто, а она-то знала, что между сиропчиком этого кинища и кровавой грязью реальной каторги подземелий нет ровным счетом никаких точек соприкосновения. Наверное, именно тогда маленький Валя, с непониманием и даже страхом глядя на проступающие в глазах матери слезы (он все пугался, что у мамы что-то болит), впервые ощутил омерзительную мощь красивой лжи и пагубность ее для душ людских. Даже для самых лучших.
Хорошо, что статья успела выйти вовремя. И получилась неплохо. Не зря Сема вчера позвонил и поблагодарил… Отдельно поблагодарил за то, что так тактично удалось организовать материал - никаких прямых намеков. Ну, это он зря, это Бабцев все прекрасно понимал и сам - не свинья же он. Сема, правда, похоже, не вполне верил, что он не свинья: прямо спросил, не говорил ли кому-то Бабцев, откуда получил информацию. Внаглую врать бывшему другу и нынешнему все же, как ни крути, доброму приятелю Бабцев не мог: не в его правилах было подобное - и потому ответил честно и прямо: пришлось сказать главному. Тот перед громкой публикацией попросил хотя бы по секрету открыть, есть ли огонь под этим дымом. Но главный - человек высочайшей пробы, дальше него не уйдет, если только этот ваш дурацкий космос не вздумает на газету в суд подать - да и то обязательно у тебя, Сема, спросим, разрешишь ли на твою персону сослаться. Все будет нормально, не переживай. На том и закончили. Немножко зудело,
Ушедшая на встречу Катерина не появилась после двух сигарет, и пришлось прикуривать от второй сразу третью. Доведут бабы до онкологии. Надо было пойти с женой вместе - но, когда Бабцев заикнулся об этом, тут уж Катерина встала на дыбы. Да Бабцев и сам не горел желанием общаться с ее обнищавшим лауреатом. В общем, он жене вполне доверял: женщина с таким рациональным характером глупостей не наделает. И все же чем черт не шутит…
Иногда человеку именно на переломе от зрелости к возрасту, так сказать, пожилому вдруг может приспичить хоть на недельку, хоть на день вернуть молодость. В преддверии климакса попрыгать козлом по прежним пастбищам. Или козочкой. Добрать, что по юной глупости осталось недобрано. А помнишь? А помнишь? А вот здесь ты впервые… Нет, я тогда только делала вид, что стеснялась…
Не хотелось бы подобной мороки.
Жена вернулась на последнем издыхании третьей сигареты.
Она была недовольна. Безо всякой грации села за руль, грубо, будто машина не своя, захлопнула дверцу, размашисто кинула вспухшую сумочку на заднее сиденье, потом выщелкнула сигарету из пачки. Закурила.
– Все в порядке?
– спросил Бабцев.
– Угу, - ответила она, жадно затягиваясь.
Он осторожно помедлил, но она больше ничего не сказала.
– Вот видишь, - на пробу проговорил он, - а ты не верила, что он справится. В считанные дни собрал.
– Честно говоря, не ожидала, - ответила она, глядя вперед.
– Не так уж он и бедствовал, похоже.
– Похоже, - согласилась она. Затянулась.
– Ты знаешь, он выглядит лучше, чем я думала. По-моему, даже моложе, чем я. Оживленный такой, подтянутый, глаза горят…
Она тронула кнопку на дверце, и боковое стекло до половины уползло вниз.
– Откуда у него столько денег?
– сказала она с искренним недоумением.
– Тебя это обижает?
– спросил он прямо.
– Не то что обижает, но… Это как-то противоестественно.
Бабцев усмехнулся.
– И даже несправедливо, - добавила она, словно загнав в крышку гроба последний гвоздь.
– Ну, это уж ты слишком, - качнул головой Бабцев.
– Да я понимаю, что слишком, - досадливо ответила она и снова стряхнула пепел в окно.
– Но чувство именно такое. Знаешь, смотрю на него и думаю: вот ведь стоит классический Иван-дурак из этих лентяйских русских сказок. То, что у него докторская степень, умные глаза и впалые щеки, ничего не меняет. Люди землю мордами роют, в работе - как в драке… А этому чистоплюю опять какой-то Конек-Горбунок достался. Свинство. Хочется на все положить с прибором, на все усилия, хлопоты, на весь наш бег в пустоте… на всю эту нескончаемую проклятую камнедробилку, в которую превратилась жизнь… И стать, как он.
– Роздал на бедных имущество и нож под ракитой зарыл, - сказал Бабцев с сарказмом.
– Нет-нет, - возразила она, отрицательно помахав сигаретой у себя перед лицом.
– Мы же не бандиты, не воры. Мы живем честно. Мы соблюдаем все законы… - она запнулась, быть может, вспомнив, на что предназначались распершие сумочку деньги, но не дала этой неуместной мысли себя сбить.
– Но на носу все время капля пота, и мозги в мыле. У меня не раскаяние, а… Вот такими глазами какая-нибудь дура язычница, наверное, смотрела на воскресшего Лазаря. Лазарь не должен воскресать. Помнишь старый анекдот? Умерла так умерла!