Наско-Почемучка
Шрифт:
— Иван, стань там, возле кабины, — сказал Владо.
— Подождите, подождите. Минутку.
Паренёк засуетился, схватил с ближайшего стула какой-то узелок и скрылся за трактором.
— Стойте секундочку, я сейчас, — выглянул он оттуда и опять исчез.
Бай Владо вытер рукавом вспотевший лоб: ну, вот и ладно, все документы теперь в порядке. Этот красавец теперь наш будет. Фотограф поморщился:
— Освещение плохое.
— А ты подойди поближе, оттуда и снимай. — И тихо добавил: — Столько света отпустили господа
Иван вышел из-за трактора. Он успел переодеться. Даже бай Владо изумился, увидев его таким нарядным и торжественным, в белоснежной рубашке.
В углу продолжал ворчать сторож:
— Ещё и фотографируют, только зевак собирают!
Но подойти ближе не решился.
Набралось много народу. Фотограф приседал, выбирая удобное место. А паренёк стоял в своей белой рубахе там, на тракторе, на советской территории. Схватившись за рычаг, Иван видел перед собой не душный торговый зал, а широкое, бескрайнее поле, такое, о котором читал в книгах, такое, которое жило в его мечтах.
Он улыбнулся своему видению и, сжав мозолистую ладонь в кулак, поднял руку и послал ему приветствие.
— Готово, господин. Вот квитанция, — сказал фотограф, распрямляясь. — Как я сказал уже, завтра получите снимок. В студии Выжарова изготовляются фотографии высокого качества…
(Продолжение следует)
Рассказывает Иввик
Именно эта фотография, выцветшая и пожелтевшая, и была напечатана в газете «Септемврийче», которая лежала на моём столе. Под ней стояло: «Варна, осень, 1940 года. Первый советский трактор в Болгарии».
Я отодвинул компас и бинокль и стал разглядывать фотографию. Иван стоял высокий и стройный, смотрел мне прямо в глаза и как будто бы хотел со мной заговорить.
— Иввик! — заставил меня вздрогнуть громкий голос. Под окном нашей комнаты стоял растрёпанный и вспотевший Наско и звал меня.
— Спустись-ка вниз со своей обсерватории, поможешь мне. А то у меня руки уже не держат.
Я спустился.
Вдвоём мы потащили тяжёлый ранец по нашей винтовой лесенке. Еле доволокли.
— Ты что, железом или камнями его набил? — проворчал я недовольно.
— Не камнями, а минералами, — поправил меня Наско. — Знаешь, что я открыл в Змеином доле? Целый час туда спускался, а назад взбирался часа два, зато даже геологи умрут, когда заглянут в мой ранец. Особенно как увидят один синий камешек.
Мы плюхнули ранец в угол, рядом с походной радиостанцией, Наско тяжело опустился на стул.
— Уф, с самого утра не присел!
Но он больше одной минуты спокойно сидеть не мог и, тут же вскочив, заходил возле стола.
— Я с товарищем Асеновым сыграл партию в шахматы. Он здорово помучился, но сумел всё-таки сыграть вничью. Он мне свою новую книжку подарил, а я в дневник к себе переписал его последнее
Он сунул мне в руки свой дневник. Я открыл его наугад:
«Сегодня читал про Атлантиду. Очень интересует меня этот континент, затонувший в океане.
Была Атлантида или нет? О ней спорят учёные уже не один десяток лет. В науке то появляются факты, подтверждающие её существование, то снова возникают сомнения…»
Я перевернул страницу и стал читать вслух:
— «Сегодня поймал подёнку. Подёнка рождается в пять утра и умирает к пяти вечера. Она не знает, что такое ночь…»
Наско перебил меня:
— Брось, что ты там читаешь! Я и сам знаю, что у меня написано в дневнике. Отдавай-ка мне. — Он сел к столу. — Вот передохну и отнесу геологам синий камешек. Ахнут!
Я уже говорил, что Наско может посидеть спокойно самое большее минутку. Он вскочил и снова заходил по комнате. И тут увидел газету на столе.
— Хм! Что-то интересное. Первый советский трактор в Болгарии.
Присев к столу, он долго разглядывал снимок. Потом поглядел на меня. Я стоял у окошка и смотрел на волейбольный матч во дворе.
— Вот как тогда было, Ивик (он произнёс моё имя с одним «в»), — вздохнул Наско. — Первый советский трактор у нас. А вокруг — капитализм. А русский трактор грохочет… Наверное, и стреляли по нему, а? Как ты думаешь?
Я не ответил и продолжал смотреть матч. Но Наско и не нужен был мой ответ. Он опять склонился над газетой.
— Знаешь, мне это лицо знакомо. Где-то я его встречал! — воскликнул он вдруг.
Я даже вздрогнул. И бросил смотреть матч: было ясно, что победят девчонки.
— Какое лицо тебе знакомо? — спросил я, будто невзначай.
— Лицо этого человека на фотографии.
— Фантазируешь! Как ты мог его видеть, когда снимок сделан в 1940 году. Нас тогда ещё и на свете-то не было.
Наско ещё раз поглядел и пробормотал про себя:
— Может, и ошибаюсь… Нет, не ошибаюсь, откуда-то я знаю этого человека.
Пискливые голоса победительниц матча сделались невыносимыми. Они наполнили нашу маленькую комнатку под чердаком. В раскрытое окно влетел бумажный голубь и упал к моим ногам — изделие Милчо Техники.
С другого конца поляны доносился сиплый голос Данчо, под чьей командой группа ребят собирала хворост для лагерного костра.
Из блокнота писателя
«Все-таки, сколько весит земля?»
Ребята не раз приходили ко мне в палатку слушать сказки. Особенно частыми гостями были Иввик и Наско-Почемучка.
Мы разглядывали в лупу минералы, которые Наско собрал в Змеином доле. Вместе читали свежие газеты, которые нам каждый день приносил почтальон. Или просто разговаривали. Поговорить у нас было о чём!