Наследие Бахуса

Бахус – это древнеримский бог виноградарства и виноделия. В древнем Риме был построен храм, посвященный Бахусу, в котором отправляли празднество, называемое по его имени Бахиальное. Сам факт существования бога виноделия и храма, возведенного в его честь, красноречиво говорит, насколько важную роль в жизни древних римлян играло вино.

В Древней Греции этого бога называли Вакхом. Это был очень веселый бог, который много путешествовал, много пил вина, его окружали такие же веселые спутницы, вакханки. Ночные оргии Вакха и вакханок назывались вакханалией. Вакх приобщал к пьянкам окружающих людей, а тех, кто отказывался, строго наказывал. Слово «вакханалия» есть и в современном русском языке, но имеет совсем другое, не очень веселое значение.

Есть у Вакха и другое имя – Дионис. В юности Дионис совершил путешествие в Индию, принес на греческую землю виноградную лозу и научил греков виноделию. А самым первым виноградарем и виноделом нашей планеты Библия называет Ноя.

Со времен сотворения мира, на протяжении многих тысячелетий, вино было вечным и весьма уважаемым спутником человека. Там, где человек этого хотел, там, где этого хотели боги. Но не все боги были так доброжелательны к вину, как Бахус. На протяжении полутора тысяч лет вино находится под запретом у народов, исповедующих ислам. А ведь большинство исламских народов живет в странах, имеющих вполне пригодный для виноградарства климат. Запреты на вино там не являются вынужденными. Это идейные запреты, формирующие идеологию мусульманина, которая давно и прочно вошла в жизнь значительной части населения нашей планеты.

В двадцатом веке от Рождества Христова другие, многочисленные и сильные, но далекие от очагов изначального виноградарства и виноделия, народы, до этого без ограничений потреблявшие вино продукцию, объявили вино вне закона, ввели «сухой закон» на своих землях. Это можно сравнить с остановкой поезда на полном ходу. Такая остановка приводит к аварии, в авариях бывают жертвы.

Жертвами сухого закона стали сначала Россия, а затем – США.

Россия сухой закон пережила дважды (и оба раза – в двадцатом столетии). О том, насколько серьезными последствиями сопровождалось введение подобных законов, сами за себя говорят факты разрушения огромных и, казалось бы, нерушимых, империй. Российская империя рухнула через три года после введения сухого закона, а Советский Союз – через пять.

Рушились империи, рушились идеология и образ жизни. Рушилась веками сложившаяся культура потребления вина, рушились добропорядочные взаимоотношения вина и человека, из вина создавался устойчивый «образ врага». В перерыве между сухими законами действовали всевозможные меры по борьбе с алкоголизмом, меры по ограничению продажи винно-водочных изделий.

Мы, современные граждане России, все, кому сейчас более семнадцати лет,– выходцы из двадцатого века. Многие из нас, те, кто постарше, пережили сухой закон конца восьмидесятых годов и крушение СССР начала девяностых. Мы прошли через сложные этапы ломки психологии и переоценки ценностей. Наше мировоззрение до сих пор находится в стадии формирования. Нам многое приходится переосмысливать в отношениях человека с человеком, человека с природой, человека с вином.

Сейчас принципиально изменилось отношение государства к вину. На него сняты многие запреты. Торговая сеть предлагает нам самый широкий выбор вино продукции. Мы привыкаем к саморегулированию потребления вина (без помощи государственных запретов), заново вырабатываем культуру общения человека с вином, культуру его потребления. Книга «Наследие Бахуса» рассказывает об истории виноградарства и виноделия, об особенностях технологии этого древнего производства. В книге приведена информация о винах самых разнообразных видов и типов, даны рекомендации по потреблению тех или иных вин.

Дорогой мой читатель! Приглашаю Вас пройти вместе со мной по страницам этой книги. Надеюсь, что приведенная в книге информация будет для Вас интересна не только с познавательной точки зрения. Она поможет Вам определиться со своими вкусами по отношению к выбору вин, выработать Вашу собственную культуру их потребления.

Б.П. Смирнов, 2017 г.

Как-то глубокой осенью я застрял в длительной служебной командировке на одном из машиностроительных заводов одного из древнейших городов Центра России. Инженеры – народ небогатый, на командировочные деньги жить трудно. Утром я обходился чаем с булочкой, обедать ходил в заводскую столовую, там обеды не дорогие, а ужинал в очень дешевой и какой-то захудалой закусочной.

При первом же знакомстве с закусочной я обратил внимание на одного несколько странного ее посетителя. Это пожилой человек интеллигентного вида, опрятно одетый, не склонный к обычным для закусочных разговорам, не склонный к общению с другими посетителями этого питейного заведения.

Пожилой интеллигент молча зашел в закусочную, купил 150 грамм водки, залпом выпил ее прямо у стойки и, ничем не закусив, молча ушел. На следующий день и во все те дни, когда я ужинал в этой закусочной, пожилой интеллигент регулярно, в одно и то же время и по одному и тому же сценарию, выпивал свои заветные 150 грамм. На него никто не обращал внимания, и даже завсегдатаи закусочной не знали как его зовут. Я про себя называл его Иваном Петровичем.

Однажды я встретил Ивана Петровича на улице, на троллейбусной остановке. Мы обменялись взглядами и, молча, пошли навстречу друг другу. Иван Петрович поспешил заверить меня, что он не какой-нибудь алкаш или псих, он совершенно нормальный человек, а его необычные водочные процедуры – это курс лечения, прописанный им самим для себя самого. Люди такие процедуры как курс лечения не воспринимают. Во всем, что связано с употреблением алкоголя, они привыкли подозревать что-то плохое. Объяснять им, что водка – это лекарство, совершенно бессмысленно.

К словам Ивана Петровича я отнесся с большим вниманием. Мы разговорились. Он увидел, что его понимают, и поведал мне свою очень непростую историю.

Лет 15 назад Иван Петрович перенес какую-то серьезную болезнь. Какую – он не знает. У него тогда начались сильные боли в животе, приступы тошноты, иногда он впадал в полуобморочное состояние. Полностью пропал аппетит. Он, в сущности, перестал есть. Началось катастрофическое похудение. В течение нескольких месяцев Иван Петрович превратился в живой скелет, обтянутый синей кожей. Вся его родня, и в первую очередь, конечно, жена сочувствовали ему и настойчиво советовали обратиться за помощью к врачу. Но обращаться к врачу он не хотел и имел на это причины. Доверие к врачам у него когда-то подорвала безвременная и совершенно неожиданная смерть его отца.

Отец Ивана Петровича был крепким деревенским мужиком, летом работал от зари до зари, а зимой – от темна до темна. Но почувствовал он однажды какие-то боли под мышкой. Не было ни опухоли, ни повреждений, а боль была. Болеть, как обычно, было некогда. Он дождался, когда закончился сенокос, и перед началом уборочной страды выпало несколько дней передышки. Пошел мужик в районный центр в больницу. Это не близко, восемь километров пешком. Рейсового транспорта из его деревни в районный центр тогда не было.