«Наследие Дерини»
Шрифт:
Его очень обрадовало, что гонец доставил кодицилл в целости и сохранности; то, что келдорцы уже двинулись в путь, было еще более ободряющим. Но лучшей новостью для него лично было наличие в отряде еще одного тайного союзника, о котором сообщала Райсиль.* * *
Чуть позже вечером, освободившись наконец от своих обязанностей, сэр Роберт Эйнсли прошел к шатру, где располагались на ночлег горцы, которые присоединились к отряду его отца несколько дней назад. Их капитан отыскал его нынче поутру и дал новые указания.
– А я все ждал, когда же вы сюда доберетесь, – сказал ему Джесс Мак-Грегор, пригласив присесть
– Да.
– Отлично. Тогда садитесь и посмотрим, что он сумел передать вам обратно. Все остальные будут спать крепко и ничего не заметят.
Роберт оглядел людей, мирно спящих в палатке, но те и впрямь не шелохнулись, и, как и было велено, он поближе подвинулся к Джессу. Тот крепкими руками обхватил его голову, прижимая большие пальцы к вискам, – и время словно остановилось. Когда Роберт вновь пришел в себя, то услышал глубокий вздох Дерини, и сильные пальцы его принялись разминать напряженные мускулы на шее рыцаря, прежде чем отпустили его. Роберт ощутил себя приободрившимся и окрепшим, словно после хорошего отдыха, хотя и знал, что заснет немедленно, едва лишь сумеет добраться до постели.
– Вы отлично справились, – прошептал Джесс. – И он тоже справился великолепно, несмотря на все, через что ему пришлось пройти.
Роберт кивнул.
– Я и сам этому поразился.
– Но самое главное – он жив, – прошептал Джесс, устремляя взгляд на горящую лампу. – Через пару дней мы доберемся до Ремута, и если будет на то воля Божья, то келдорцы окажутся там вскоре после нас. Как только это произойдет, то, полагаю, что события станут развиваться очень быстро, к лучшему или к худшему. – Он покосился на Роберта. – Страшно?
– Нужно быть глупцом, чтобы не бояться, – признал Роберт, кивая. – Но это не удержит меня от того, чтобы исполнить свой долг.
Джесс улыбнулся.
– Вот и славно. Вы помогли нам куда больше, чем сами об этом знаете. Пока оставайтесь неподалеку… возможно, сумеете каким-то образом связаться с Катаном. Тогда я дам вам знак, что следует делать. А теперь идите и выспитесь, как следует.
Когда молодой человек ушел, Джесс погасил лампу и улегся на свой тюфяк, чтобы передать все новости Джорему, который был готов присоединить этот последний кусочек головоломки к той большой картине, которая составлялась сейчас военными стратегами в михайлинском убежище, в том самом, что уже почти десять лет давало укрытие изгоям-Дерини.
«А сам ты не сможете подобраться к Катану?» – спросил его Джорем.
«Не уверен, но, по крайней мере, до Ремута мы довезем его в целости и сохранности. Что слышно от келдорцев?»
«Они уже в пути, – донесся ответ. – Скорее всего, задержатся всего на два или три дня».* * *
В тот же самый час в Ремуте значительно поредевший королевский совет выслушивал последние вести, достигшие столицы из королевского войска. Архиепископ Хьюберт ужинал с Таммароном, Ричардом и Секоримом. Чуть раньше он присутствовал на похоронах архиепископа Орисса, – это затянулось надолго за полдень, когда они наконец упокоили тело Орисса рядом с его предшественниками в епископальной крипте под большим алтарем собора.
Теперь они наслаждались вином и сластями, отдыхая после тяжелого дня и обсуждая дальнейшие планы. Таммарон с Ричардом по-прежнему были в трауре, Секорим, как и положеноCustodes,всегда носил черное, а Хьюберт нынче в честь похорон сменил свое обычное пышное одеяние на простую черную рясу, оставив лишь широкий кушак епископского пурпурногоцвета, повязанный вокруг необъятной талии, – а также пастырское кольцо и украшенное аметистами распятие на груди.
Именно за это распятие ухватился он пухлой рукой, когда стражник впустил утомленного с дороги гонца с гербом Кулди на плече, – это был сэр Ронделл, старший из оруженосцев лорда Манфреда. Скинув перчатки, Ронделл опустился на колени перед Хьюбертом, поцеловал его кольцо и остался так стоять, склонив голову, покуда дверь за ним не закрылась. Хьюберт заметил, что руки гонца дрожат.
– Что, мой брат мертв? – негромко спросил Хьюберт.
Ронделл покачал головой и лишь тогда осмелился поднять глаза.
– Нет, ваша милость. С лордом Манфредом все в порядке. Я… со скорбью должен сообщить вам, что скончался король…
– Что?
– Когда? Где?
– Дайте ему закончить! – рявкнул Хьюберт и вскинул руку, чтобы остальные замолкли. – Говори же! Как это случилось?
– В монастыре святой Остриты, на берегу Эбора, три дня назад, – выдавил Ронделл. – У него была сильная горячка. Рука… воспалилась, и ее пришлось отнять. К несчастью, он не пережил операцию.
Изумленный гул голосов затих, когда Хьюберт медленно перекрестился. Розовое круглое лицо его сделалось пепельно-серым, а губы задрожали.
– Тебе… известно что-то еще? – прошептал он через несколько секунд.
– Да, ваша милость. – Посланник поднялся на ноги, наконец овладев собой. – Но могу ли я предложить, чтобы все перешли в зал совета? – Он коснулся рукой груди. – У меня есть еще некоторые сведения, которые лорд Манфред просил передать всем вам. Однако это лучше всего сделать в совершеннейшей тайне.
Ошеломленные такими известиями и двусмысленностью последних слов Ронделла, советники безмолвно повиновались и, не обменявшись ни единым словом, двинулись в зал заседаний королевского совета.
Едва лишь слуги зажгли свечи и факелы, как Секорим поспешно выгнал их прочь и поставил у дверей стражниковCustodes.Советники заняли свои обычные места за длинным столом, с одной стороны – Хьюберт и Секорим, с другой – Таммарон и Ричард; и Хьюберт в который раз отметил, что теперь их слишком мало… В особенности если, как и угрожал король, действительно имеется некоторое приложение к завещанию, которое, отрицая его собственное последнее волеизъявление, назначает келдорцев в регентский совет.
Но не все из присутствующих знали о существовании этого документа, – в частности, о нем не ведал Секорим, – и пока Хьюберт не узнает все подробности о смерти короля, он не собирался заговаривать об этом. В свете свечей, установленных на том конце стола, где все они расселись, он протянул руку сэру Ронделлу, занявшему обычное место Манфреда на три стула справа от архиепископа, и посланец молча и невозмутимо передал запечатанный пакет через отца Секорима, прямо в руки Хьюберту. Тот сломал печати и пробежал глазами текст, написанный каракулями Манфреда, но также подписанный и запечатанный Раном, а затем вручил его Таммарону, который, придвинув поближе подсвечник, начал читать вслух.