Наследие христа. что не вошло в евангелие
Шрифт:
Второе же следствие того, что человек меняется при прикосновении к нему Бога, состоит в том, что Традиция оказывается не передачей рассказов об этом преображении, а передачей самого преображения. Как бы ни были важны эти рассказы, но — по слову преп. Максима Исповедника — "Важнее быть, чем знать" [133] .
Поскольку вера и Бог касаются не поверхности человека, но его сердца, то в Традиции происходит передача "сокровенного сердца человека" (1 Пет. 3, 4), "внутреннего человека" (2 Кор. 4, 16). Под коростой внешнего благополучия, за ак тивизмом внешнего делания жизненно важно за метить "внутреннего человека", которому тем тя желее дышать, чем суетливее человек исполняет свои социальные роли. Бунин в книге о Льве Толс том приводит одно замечательное свидетельство об этом "едином на потребу": "Как это никто не видит, что Толстой переживает и всегда переживал ужасную трагедию, которая заключается прежде всего в том, что в нем сидит сто человек, совсем разных, и нет только одного: того, кто может верить в Бога. В силу своего гения он хочет и должен верить, но органа, которым верят, ему не дано" [134] .
133
Преп.
134
Бунин И. А. Освобождение Толстого // Собрание сочинений. М„1967. Т. 9. С. 85.
С теми людьми, у которых, в отличие от Толстого, проявился этот "орган, которым верят", может произойти странная вещь. Человек, в котором свершилось рождающее событие Предания, уже преодолел грань нынешнего мира и грядущего. Преп. Симеон, говоря о человеке, всецело преображенном энергией Предания, полагает, что таковой может даже не заметить Дня Последнего — он "и думать не будет, что тогда только явился День Господень, потому что давно уже стал весь днем, светлым от сообращения и беседы с Богом. Те, которые сделались чадами света и сынами будущего дня, для тех никогда не придет День Господень, потому что они всегда с ним и в нем находятся" [135] .
135
Преп. Симеон Новый Богослов. Слова. М„1890, Т. 2. С. 37.
О том, сколь сердцевинное место занимает в православии созидание именно внутреннего облика человека, мы можем вспомнить словами преп. Серафима Саровского, напомнившего, что пост, молитва, милостыня — не главное в духовной жизни, а лишь средства для стяжания Духа. Мы можем обратиться и к мысли св. Феофана Затворника: "Внешний строй Церкви и все порядки — богослужебные, освятительные и дисциплинарные, не суть главное, а служат только к выражению, воспитанию и ограждению внутреннего нравственно религиозного строя христиан" [136] .
136
в. Феофан Затворник. Письма к разным лицам о разных предметах веры и жизни. М., 1892. С. 221.
Но где найти чертеж, материалы и силы, необходимые для этой "тонкой над человеком работы Церкви" (Климент Александрийский. Строматы, 7, 18)? Где найти инструменты, потребные для возведения той внутренней храмины, о которой русская поговорка говорит: "Храм не в бревнах, а в ребрах"? Человеку не дано воссоздать Церковь апостолов, он может лишь присоединиться к ней. Но для этого он должен прежде всего ее увидеть. Увидеть Церковь — значит увидеть людей, в которых сила Божия действует. "По тому узнают все, что вы Мои ученики, что увидят…".
Древний монашеский афоризм говорит, что никто никогда не стал бы монахом, если бы однажды не увидел на лице другого человека сияние вечной жизни. "Люди объезжают кругом весь свет, чтобы увидеть разные реки, горы, новые звезды, редких птиц, уродливых рыб, нелепые расы существ, и воображают, будто видели нечто особенное. Меня это не занимает. Но знай я, где найти рыцаря веры, я бы пешком пошел за ним хоть на край света", — признавался С. Кьеркегор [137] .
Предание совершается в отношениях между людьми; оно идет через человека к человеку. Значит, Предание, источником которого является Христос, свое осуществление в каждой данной судьбе способно начинать со встречи не с Иисусом, а с человеком. В "Духовном луге" рассказывается о святом старце, который совершал Литургию с употреблением еретического Символа веры, но в со служении Ангелов. Встретив возражение со стороны православного, старец спросил Ангелов — почему они сами не предупредили его об опасности. "Видишь ли, Бог так устроил, чтобы люди научались от людей же", — был ему ответ.
137
Кьеркегор С. Страх и трепет. Ленинград, 1991. С. 28
Так что же именно передавалось от учителя к ученику в ходе проповеди и научения? "Главной целью было воспроизводство не текста, но личности учителя, новое, духовное рождение от него ученика. Именно это — живая личность учителя как духовного существа — и было тем содержани ем, которое передавалось из поколения в поколение", — резюмирует православный востоковед В. С. Семенцов [138] .
Итак, рождение — вот то слово, которое вбирает в себя неслыханную новизну переворота, происходящего в человеке, принимающего в себя новый опыт бытия. И это же слово — "рождение" — предупреждает о том, сколь неавтоматично и негарантировано передается духовный опыт (что слишком хорошо видно и в истории Церкви, и в ее сегодняшнем дне). И если мы говорили о том, что, входя в Традицию, человек становится таким, каким он еще не был, то в своем максимальном выражении это и есть не что иное, как перевоплощение: "Стать тем, чем не был, — своего рода смерть и рождение" (Августин [139] ).
138
Семенцов В. С. Проблема трансляции традиционной культуры на примере судьбы "Бхагаватгиты" // Восток-Запад. М„1988. С. 8.
139
Августин. Исповедь. С. 184.
Рождение, несомненно, бесконечно далеко от стоит от научения. Здесь мы видим не ученика, конспектирующего лекцию профессора, а послуш ника, живущего вместе с духовным учителем и впи тывающего в себя образ его душевного устроения. Когда Лев Толстой в Оптиной недоуменно спра шивал Константина Леонтьева, как он, образован ный человек, мог поверить, тот ответил просто: "Поживи здесь, так сам уверуешь" [140] .
В монастыре у старца действительно надо жить, а не просто обращаться к нему, как в справочную службу. Об Оптиной или о Троице-Сергиевой Лавре можно сказать словами американского посла Гарримана, когда он покидал Россию: "В России надо жить долго"…
140
О религии Льва Толстого. М., 1912. С. 203.
А когда этот опыт со-жительства появляется, то трудно не разделить реакцию оптинского монаха о. Кукши, который однажды с удивительной простотой сказал о старцах и о приезжающих к ним ученых "собеседниках": "И зачем это, не знаю… Не знаю! Все так ясно, что нужно делать для спасения! И чего тут спрашивать?!" [141] .
Впрочем, в его словах сказалась и подмеченная митрополитом Вениамином (Федченковым) сослов ная недогадливость духовенства: "Батюшки даже и не подозревают, наверно, что за радость ходит с ними, они привыкли" [142] . Но эту радость нередко ощущают другие, а потому и стало возможным наблюдение В. Розанова: "И теперь школьные вос поминания, в той части их, которая касается Закона Божия, — всегда сосредоточиваются около личности "батюшки". Никто не пишет: "как мы славно учили катехизис — до сих пор помню", но многие записали: "какой светлый и хороший был у нас законоучитель: его речи и объяснения до сих пор помню" [143] .
141
Митр. Вениамин (Федченков). Божий люди. М., 1991. С. 31.
142
Оптинцы-то как раз это понимали. И когда сам Вениамин, в ту пору ученый богослов и архимандрит, уезжая из Оптиной, решил, де монстрируя свою смиренность, сказать скитоначальнику: "А на серд це моем осталось тяжелое чувство своего недостоинства", — он встре тил очень резкий отпор: "Как, как? — спросил о. Феодосии. — По вторите, повторите!" Я повторил. Он сделался серьезным и ответил: "Это — не смирение, Ваше преподобие, это — искушение вражие, уны ние. От нас, по милости Божией, уезжают с радостию, а Вы с тяготою?" — митр. Вениамин (Федченков). Божий люди. С. 43. Кстати здесь привести и абсолютно, фактически достоверное наблюдение архиеп. Илариона, приведенное им в переписке со светскими хулителями мо нашества: "Радость жизни, говорят, монахи погубили. Крайняя не правда! Скажи, друг, много ли ты видел мирян, плачущих от радости? У монахов радость-то и есть, тихая, чистая, именно веселие души добро детельной" (Архиеп. Иларион (Троицкий). Христианства нет без Церкви. Монреаль, 1986. С. 181).
143
Розанов В.В. Около церковных стен. М„1995. С. 73.
А вот еще одно драгоценное (ибо живое) сви детельство о встрече с "батюшкой": "Когда, кон чив молитву, батюшка благословил меня и начал говорить, всем сердцем я стал внимать ему, но не словам, а тому новому и необычному, что рожда лось в душе в его присутствии, что обновляло, воз рождало, делало сильным". (Это — о московском духовнике отце Алексее Мечеве) [144] .
И напротив, если не видно этого "нового", веющего вокруг наставника, — нет веры его сло вам… Фома, — по мысли митр. Антония Сурожского [145] , - не поверил апостолам потому, что увидел в них лишь всплеск человеческой радос ти, но он не почувствовал в них более разитель ной и глубокой перемены. Они остались такими, какими по сути были, и в этой непеременчивости апостолов — причина Фомина неверия. Они были теми же людьми, какими он их оставил, когда ушел из дому; (Фома ведь отнюдь не был неверен или теплохладен — когда Христос шел на смерть, только Фома воскликнул: "Пойдем и мы умрем с Ним!" (Ин. II, 16). И как извинительно было неверие Фомы, быть может, — по лагает митрополит Сурожский, — так же будет извинительно неверие людей, которые не при няли Христа потому, что христиане были или слишком по-человечески восторженны, или слишком угрюмы… [146]
144
Отец Алексей Мечев. Воспоминания. Проповеди. Письма. Париж, 1989. С. 57
145
Митр. Сурожский Антоний. Беседы о вере и Церкви. М„1991. С. 296
146
"Мы верим только тем свидетелям, которые дали перерезать себе глотку" (Nous croyons des temoins qui se sont fait egorger), — говорил Паскаль (Мысли. М„С. 235)
Но если духовный свет все-таки заметен в человеке и если кто-то именно от живого человека по лучил свое духовное рождение — то лишь естест венно такого наставника назвать "отцом". И апос тол Павел не скрывает своей родовой боли: "Ибо, хотя у вас тысячи наставников во Христе, но не много отцов; я родил вас во Христе Иисусе благо вествованием… Дети мои, для которых я снова в муках рождения, доколе не изобразится в вас Христос!" (1 Кор. 4, 15; Гал. 4, 19) [147] .
147
И здесь еще есть странное слово — "снова". Первые "роды" ока зались малоуспешными, ибо обращенные вновь вернулись ко грехам, а потому Павел понуждается "родившихся и возросших недоносков снова зачать и преобразовать" (св. Иоанн Златоуст. Творения. Т. 2. Кн. 1. СПб., 1896. С. 307).