Наследие и Наследники2: Поход
Шрифт:
Но глава императорской гвардии не стал скакать что бы наказать негодяя, а что то скомандовав своим людям, стал прикрывать их спешный отход в сторону главной дороги.
Видимо выходка секретаря Дезидерия окончательно убедила Магинария Имерия прекратить удерживать силами своих людей коридор, через который спасались имперцы и начать своё собственное полное отступление с поля, так неудачно для них сложившейся, большой битвы.
Чуть не обезумевший от очередной напасти, что на него сыпались с полдня как по чьему сглазу, Тарасий взвыл и бросившись к толстяку бомбардиру, главному среди орудийной службы, приказал
И не слушая уже, бормочущего себе под нос что это всё чепуха, толстяка - Тарасий в отчаянии бросился ближе к схватке, что бы на этот раз не допустить новой ошибки, за которую его могли повесить в столице, если ему удастся как сбежать прочь, из этого проклятущего сражения.
Остановишись в полусотне шагов от ближайших сражающихся людей, Тарасий всмотрелся в сплошное месиво из пыли и бегающих с воплями в ней людей, наконец узнал стяги одного из отрядов еретиков, за которым ранее наблюдал во время своих выездов на разведку и довольный, обернувшись к оставленным на возвышении бомбардирам, начал указывать им в сторону чуть левее от себя, показывая на людей что дрались под флагом с изображением равноразделённого огромного пирога, из которого, вместо начинки - сыпались золотые монеты и миниатюрные замки прямо в выставленные руки, невидимых, на стяге, людей.
Толстяк бомбардир показал что он всё понял и скомандовал своим людям дать повторный залп...
Однако вместо всего этого, вначале, с оглушающим грохотом взорвался брошенный без внимания, в спешке, при перезарядке, бочонок с порохом - прямо возле телеги с уложенными в ряд пятью короткими бомбардами, а вслед этому, ещё два взрыва, почти сразу за первым - накрыли огромным белёсо-серым облаком, установленные недавно на позиции орудия имперцев.
Кто то забыл в спешке, при срочной при перезарядке серпентин, плотно затворить бочонок с порохом, ещё кто пронёс близко с порохом огонь, и всё: батарея под командованием смешного толстяка в берете и полосатых штанах - взорвалась. Вместе с людьми её обслуживающими и самими орудиями, уже подготовленными для нового залпа.
С минуту Тарасий стоял как вкопанный, не веря открывшемуся ему зрелищу, потом суетливо забегал, взвыл и понёсся мимо лагеря к лесу. Он уже не думал обороняться, разве что бежать куда глаза глядят, от всех напастей сегодняшнего распроклятущего дня. Далеко и быстро - что бы не нашли ни свои ни враги, иначе будет больно...
– -Наш лагерь под обстрелом!
– взвыли многими голосами увидевшие взрыв батареи толстяка канонира имперцы.
– Они штурмуют уже сам лагерь! Надо бежать! Скорее, прочь!!!
Никто уже не разбирал, под обстрелом еретиков имперский лагерь или его захватили, сама возможность что еретики так быстро к нему пробились и устроили взрывы, на его границе, приводила в дрожь самых смелых из числа сторонников империи и они, вслед отрядам провинциальных вице королей и императорской гвардии, старались как можно скорее пробиться на главную дорогу, что бы далее отступать в составе какого большого отряда, что сможет за себя постоять, если еретики "честных" продолжат и ночью их атаковать, при свете Луны, из засад.
В самом лагере, прислуга при шатрах знати и бывшая при лошадях тоже запаниковала и решив
Множество конюхов и лакеев, служек и поваров, куртизанок и жонглёров - бывших до этого времени за оградой из частокола и повозок внутри имперского лагеря, сейчас прорывались где только могли, что бы оказаться вне его и присоединялись к бегущей на главную дорогу армии.
Подобное привело лишь к новой волне страха и воплей, так как бегущие бойцы имперцы решили что их атакуют, захватившие имперский лагерь "честные", ибо выскочившая из лагеря прислуга была одета "крайне своеобразно", словно городские шуты и бегущие имперские солдаты хаотично стали метаться из стороны в сторону, словно бы находящиеся между молотом и наковальней: слева, в их понимании - находились сбегающие с холма еретики, справа - захватившие лагерь они же и лишь впереди была спасительная Главная дорога и остатки армии, с которыми вместе можно прорываться далее, прочь от этих несчастливых мест.
Люди толкались и затаптывали до смерти упавших, ломая им рёбра или позвоночник. Почти всех кавалеристов оказавшихся вблизи человеческого потока, в основном офицеров - сбили с лошадей и забивали древками оружия до смерти.
Странный обстрел с тыла императорской гвардии и мощный подрыв мины в самом лагере, как орали об этом бегущие солдаты друг другу - окончательно морально добили и так сломленную армию империи.
Уже никто не старался отступать, стоя лицом к врагу и оказывая ему сопротивление, никто не делал коридоры для выноса раненных или пытался навести порядок при отступлении, никто не устанавливал стрелков, что бы они с высот вдоль главной дороги - прикрывали залпами арбалетных болтов и стрел из луков, бегущих прочь имперцев.
Люди просто спасались как могли и даже не думали об оказании какого сопротивления еретикам Руфуса.
Внезапный разгром первой "штурмовой" колонны и кавалерии, на вершине холма, прорыв пикинёров и копейщиков у подножия холма "честными", скорый уход с поля боя отрядов провинциальных кандидатов на престол и резервов третьей линии, взрыв в самом лагере и атака из него "странных людей, нищебродов еретиков" - всё это настолько обескуражило даже опытных офицеров, имевших не один поход в своём послужном списке, что многие из них спасались бегством даже не думая о своих подчинённых, лишь бы выбраться куда прочь самим.
– -Добейте нечестивых!!!
– громогласно возвестил Руфус столпившимся вокруг него женщинам и подросткам, бывшим, в числе полутора тысяч, в его лагере.
– Светило сегодня однозначно показало что оно на нашей стороне и за нас - правда и победа! Не дайте поганым, что лишают вас крова и куска хлеба, убежать прочь! Смерть всем кто против Честности на всех землях, в мире, освещаемом Светилом!
Ересиарх вещал словно бы в забытьи, однако именно это сейчас и нужно было людям вокруг него: женщины и дети, самые эмоциональные его последователи из всех, взвыли единым криком и понеслись прочь, в сторону расположения лагеря имперцев, почти совершенно покинутого его хозяевами, в надежде поучаствовать в столь успешном сражении и чего пограбить, в повозках и шатрах брошенного лагеря, что им самим могло сгодится в дальнейшем.