Наследие мертвых
Шрифт:
Тариэль сидел молча и в беседе не участвовал. Только слушал, сосредоточенно пережевывая довольно жесткое мясо, словно полностью поглощенный этим занятием.
— И часто? — вдруг спросил он.
— Что? — повернулся к нему торговец.
— Люди пропадают. Утаскивают их. В нору.
— Когда как. По-разному, иногда долго все спокойно, а потом начинается!
— Может, они сами куда-то уходят из города?
— Бродяжить? Зачем? Если бы кто никчемный, кому на месте не сидится, а то ведь, к примеру, Андар, ювелир, или Иршан из гильдии горшечников, у них здесь и семьи, и дело в руках прибыльное — куда это они ни с того ни с сего подадутся? Нет, быть того не может.
— У меня тоже семья, — сказал Тариэль. — А жизнь заставляет ходить по всем землям. Сегодня я здесь, не найду себе заказов — завтра уйду. Что, по-твоему, меня тоже змея утащит?
— Каких заказов? — прищурился торговец. — Продаешь что-нибудь? Или ювелир, вроде Андара?
— Нет, я по другой части, — возразил Тариэль. — Я рисую.
— Чего? И людей рисуешь?
— Ну да. Тебя, например, могу написать, и возьму недорого. Хочешь? Торговец оживился. Увидеть свою рожу увековеченной показалось ему заманчивым предложением.
— На коне, — понизив голос, сказал он. — И в доспехах. А? Сумеешь? Я раньше, давно, солдатом был.
— Да хоть в тоге. Мне все равно.
Жирное лоснящееся лицо торговца с реденькой седоватой бородой приобрело мечтательное выражение, тут же, впрочем, сменившееся недоверчивым.
— А сдерешь сколько за работу? — подозрительно спросил он. — Знаю я вас, мазилок. Без штанов кого хочешь оставите.
— Говорю, недорого. Пять монет всего-то.
— Три, — быстро поправил торговец.
— Четыре, — вставил Конан, положив конец спору. — Меньше смысла нет. Ему материал дороже встанет.
— По рукам, — согласился их новый знакомый. — Только чтобы похоже получилось.
— Подучится, — успокоил его Тариэль, понимая, что сходство в таких случаях заказчика мало волнует. На коне и в доспехах вместо жирного коротышки должен восседать высокий бравый красавец с развевающимися за спиной волосами и сурово сдвинутыми бровями, в котором только отдаленно можно угадать того, кто позировал. — Завтра и начну. Куда мне подойти?
Торговец открыл было рот, чтобы ответить, но ничего сказать не успел.
— Шесть, — между ними бесцеремонно втиснулся симпатичный приветливый краснощекий парень, который все это время сидел чуть поодаль, потягивая кисловатое пиво. — Я плачу шесть монет, и ты рисуешь меня первым. У меня девушка есть, жениться скоро собираюсь. Вот ей и подарю портрет. Пусть пока смотрит. Только мне надо маленький, чтобы в золотой медальон помещался, примерно с ладонь.
— Твою? — Конан хмыкнул, бросив взгляд на устрашающие ручищи парня, — Если у твоей невесты шея не как у быка, с таким медальоном она только на четвереньках сможет ходить.
— Нет, — ничуть не обиделся новый заказчик. — Не с мою, вот с его, художника этого. Он на вид тоже не из слабаков, а руки маленькие. Причем за работу плачу, видишь, больше, а делать надо меньше.
— Миниатюра как раз всегда стоит дороже, — сказал Тариэль. — Так что все правильно.
— Э, — возмутился торговец, угрожающе приподнимаясь, — вы это чего, я первый договорился! Так не делается! Я вот сейчас пойду скажу местным, кто тоже картины рисует, что тут двое чужаков у них хлеб отбивают, они вас пинками из города вышвырнут!
— Ладно, ладно, — примирительно сказал Тариэль, — я могу писать обоих одновременно, одного утром, другого вечером. Целые дни вы на это вряд ли потратите? Седмица нужна, не меньше. А если полотно большое, — тут он взглянул на торговца, — то и луну может занять.
— Пусть, — все еще недовольно буркнул тот, — Давай завтра ко мне, лучше попозже, утром не до того будет, в лавке дела полно, — он сообщил, куда приходить.
— А со мной еще проще, — проговорил парень. — Давки у меня нет и живу я тут поблизости, в замке князя Гаала. Может, слышали?
— Слуга, что ли? — торговец заерзал, почувствовав себя неуютно.
— Друг, — поправил тот. — Не слуга. Кстати, в замке вы можете пока остановиться, если сами не из Нумалии.
— Из Аргоса, — сказал Тариэль.
— Ну? Не ближний свет! Что, может, прямо сейчас и отправимся? Да, забыл представиться. Меня зовут Ингун.
Конан переглянулся с Тариэлем.
— Завтра, — произнес тот решительно. — У нас тут еще кое-какие дела есть.
— Могу вам чем-то помочь? — участливо поинтересовался Ингун. — Князь высоко ценит хороших мастеров. У него найдется для вас еще работа. Эскизы для новых гобеленов, например. Дела хватит.
— Я подумаю, — согласился Тариэль.
— О цене сговоримся, в накладе не останетесь, — заверил Ингун. — Князь Гаал — человек очень щедрый.
…— Ты спятил? — набросился Конан на Тариэля, едва отвязавшись от обоих заказчиков. — Какой из тебя художник? Разве что стену покрасишь, и то неровно подучится! Мы совсем иначе с тобой договаривались!
— Ничего не спятил. Наоборот, — возразил тот. — Я действительно кое-что умею. Правда, давно этим делом не занимался, и до Конгура мне далеко. Но в какой руке держать кисть, соображу как-нибудь. У меня с детства ловко выходило. Только тогда не до того было, родители мне запрещали тратить время на ерунду, приходилось постоянно совершенствоваться совсем в другом искусстве. А потом как-то уже и не тянуло. Разве пока Конгур был маленьким, я для него иногда рисовал. Так, баловство, конечно.
— Вот именно, баловство! А тут заказ! Что, если не осилишь?
— Смотря для кого. Для этого жирного любая мазня сойдет за шедевр. С князем Гаалом будет потрудней, но ничего, глаза боятся, а руки делают. Что, не веришь? Хочешь, докажу?
— Давай, доказывай, — буркнул Конан.
— Сейчас, — Тариэль, оглядевшись, подобрал с земли кусочек угля и подошел к относительно гладкой беленой стене одного из домов. — Смотри, Это ты будешь.
Конан с изумлением наблюдал, как его приятель ловко, быстро и уверенно, словно всю жизнь только этим и занимался, водит по стене углем, и из-под его руки выходит, в самом деле, реальное и живое изображение, в котором он без труда узнал собственные крупные, жесткие черты. Киммериец присвистнул.