Шрифт:
Глава 1: СинеСтраж.
В сердце заброшенной лаборатории, скрытой глубоко под разрушенными зданиями послевоенного города, профессор Зекхер и его молодой ассистент Кнутчев вели работу, которая могла бы изменить исход человеческой цивилизации. Стены этой подземной крепости были свидетелями множества забытых экспериментов, каждый из которых оставил свой след в истории науки.
Среди хаоса разбросанных инструментов и переливающихся пробирок Зекхер нашёл ответ на свои вопросы в самом необычном и опасном источнике – костном мозге мутанта по имени Туле. Это существо, результат радиационных мутаций, обладало уникальными регенеративными способностями, которые могли стать ключом к новой медицинской революции.
"Наблюдай внимательно, Кнутчев," – тихо произнёс Зекхер, когда золотистая жидкость медленно заполняла цилиндрический контейнер. "Это начало новой эры, эра СинеСтража."
По мере того как эксперименты продолжались, моральные сомнения оставались за дверью лаборатории. Зекхер был одержим своей целью – использовать генетический потенциал мутантов для создания чего-то, что могло бы спасти человечество от угрозы вымирания.
В зале лаборатории, освещенном лишь мерцающими лампами, будущее Ивана начало формироваться в утробе его матери, женщины, принесенной сюда военными. Её мутации, результат воздействия радиации и химического загрязнения, делали её идеальным субъектом для экспериментов Зекхера.
"Мы создаём жизнь, которая однажды спасёт всех нас," – прошептал Зекхер, вглядываясь в показания мониторов. По его словам, младенец, который скоро должен был появиться на свет, станет первым из нового поколения – поколения, обладающего уникальными способностями для выживания в новом мире.
Несмотря на страхи и сомнения, которые время от времени охватывали его, Зекхер знал: его действия могут быть осуждены сегодня, но история покажет их истинное значение. С этими мыслями он продолжал свою работу, забыв о морали и сомнениях.
Когда гроза внешнего мира была лишь далеким эхом, в лаборатории раздался первый крик новорожденного. Иван появился на свет, его глаза мгновенно наполнились необычным синим светом – знаком новой надежды и возможно, новой угрозы для тех, кто страшился неизвестности.
В то время как золотистая жидкость медленно заполняла цилиндрический контейнер, профессор Зекхер с увлечением объяснял процесс Кнутчеву, подчеркивая значимость каждого шага.
"Смотри, Кнутчев, ключевой компонент здесь – экстракт костного мозга мутанта Туле. Его уникальные регенеративные способности обусловлены необычной активностью стволовых клеток, которые мы усиливаем с помощью комплекса вирусных векторов. Эти векторы внедряют нужные гены прямо в ДНК клеток, инициируя процессы самоисцеления и адаптации к экстремальным условиям."
Профессор подошёл к монитору, отображающему генетическую карту, и указал на светящиеся участки.
"Здесь мы видим, как модифицированные гены интегрируются в хромосомы. Это позволяет нам не просто лечить травмы, но и значительно улучшить физиологические параметры организма. Мы буквально переписываем правила биологии."
Зекхер остановился, вглядываясь в пробирку с сывороткой.
"Я решил назвать её 'СинеСтраж-1'. 'Синий' – по цвету, который принимают глаза при активации сыворотки. Это связано с усилением микроциркуляции и изменениями в структуре ириса. 'Страж' – потому что она будет сторожить человечество, защищая его от угроз нового мира."
На лице Зекхера отразилась смесь гордости и напряжения. Он понимал весь риск, но верил в научный прогресс как в инструмент спасения.
"Наш следующий шаг – тестирование на добровольцах. Нам нужно убедиться, что сыворотка безопасна и эффективна перед тем как приступить к широкомасштабному производству."
Профессор Зекхер стоял перед рядом стеклянных камер, в каждой из которых находился доброволец. Их лица отражали разные стадии превращения – некоторые ещё сохраняли человеческий облик, в то время как другие уже были далеки от любой нормы. Эти первые испытания "СинеСтража" были далеки от совершенства.
"Мы видим значительные улучшения в физической выносливости и скорости регенерации," – говорил он, обращаясь к своей команде. "Однако, есть побочные эффекты, которые нельзя игнорировать."
Он показал на одного из добровольцев, чьи глаза светились тёмно-синим светом. Мужчина неистово бился в камере, агрессия исходила от него волнами. "При частом введении, сыворотка провоцирует не только физическое, но и психологическое изменение. Агрессивность, паранойя, и даже галлюцинации, как видите."
Зекхер продолжил: "Мы должны усовершенствовать формулу, чтобы минимизировать эти риски. Наша цель – создать средство, которое не только улучшает жизнь, но и делает её безопасной."
В другой части лаборатории молодая исследовательница записывала данные с мониторов, отображающих биометрические показатели. "Превышение дозы может привести к опасным психотическим состояниям," – отмечала она в своём отчёте. "Необходимо найти баланс между дозировкой и частотой применения, чтобы избежать долгосрочных ущербов для нервной системы."
Так началась эпоха испытаний и ошибок, каждая из которых учила учёных чему-то новому о границах человеческой выносливости и возможностях науки переписать правила биологии.
Виктор Иванов, бывший сталкер и ветеран многочисленных боевых операций, стоял перед Зекхером с видом человека, который уже многое видел, но всё ещё способен на удивление. Его твёрдый взгляд скрывал внутреннюю борьбу – решение участвовать в эксперименте не давалось ему легко.
"Вы уверены, что хотите это сделать, майор?" – осторожно спросил Зекхер, подавая ему согласительные документы. "Эффекты могут быть необратимы, и мы пока не полностью уверены в безопасности процедуры."
Виктор кивнул, его голос звучал решительно: "Я прошёл через многое, профессор. Если есть шанс помочь найти лекарство для других, страдающих и борющихся за выживание, я готов. Что мне терять? Лучевая у меня. Сам знаешь."
Профессор внимательно посмотрел на него, затем аккуратно подключил Виктора к медицинским мониторам. "Начнём," – произнёс он, активируя инфузию.
Сыворотка медленно вливалась в вены Виктора, его глаза закрылись от первоначального жжения. Вскоре жидкость достигла его кровотока, и на лице Виктора появилось выражение удивления и боли. Глаза медленно окрасились в интенсивный синий цвет, отражая глубокие физиологические изменения, происходящие в его теле.