Наследие Новой Земли: Пакт №2
Шрифт:
"Как вы себя чувствуете?" – спросил Кнутчев, делая записи.
"Это… невероятно," – прошептал Виктор, его голос звучал ошеломлённо. "Я чувствую, как моя кожа становится плотнее, мышцы крепче… но в голове… это как шум, который не утихает."
Побочные эффекты начали проявляться быстро: Виктор стал беспокойным, его взгляд то и дело скользил по комнате, словно он видел то, чего не могли видеть другие. "Там… вы видите? Свет… он везде…" – его слова были прерывистыми, руки дрожали.
Зекхер внимательно наблюдал за мониторами, записывая каждое изменение. "Симптомы психоза,
Эксперимент продолжался, каждая минута приносила новые данные, но каждая минута также углубляла моральные сомнения у всех присутствующих. Виктор Иванов, этот бывший сталкер, стал первопроходцем в неизведанной области науки, а его жертва могла стать ключом к спасению… или новой угрозой для тех, кто осмелился изменить природу человека.
Когда галлюцинации охватили разум Виктора, лаборатория превратилась для него в поле боя. Тени мелькали вокруг как вражеские силуэты, и каждый шорох казался шагом противника. Под напором паранойи его восприятие исказилось, и коллеги внезапно стали угрозой, которую необходимо нейтрализовать.
Первая жертва подошла к нему с распростертыми объятиями, пытаясь успокоить, но Виктор видел только врага. Он мгновенно среагировал: хватка за запястье, резкий поворот тела и мощный бросок через бедро – классическое дзюдо. Мужчина взвился в воздухе и с треском ударился о холодный пол, оставаясь лежать неподвижно, не в силах подняться.
Не успели остальные осознать происходящее, как Виктор уже двигался к следующей цели. Его движения были точны и жестоки. Он использовал элементы крав-мага, направляя удары в уязвимые точки – горло, солнечное сплетение, колени. Каждый удар был нацелен на максимальное повреждение.
Женщина-исследователь попыталась остановить его, бросившись ему навстречу с криком, но Виктор ловко уклонился и ответил ударом локтя в её челюсть. Звук хруста был ужасающим, и она упала, схватившись за лицо, визжа от боли.
Охранники, услышав шум, бросились в лабораторию, но столкнулись с противником, который уже перешел в режим выживания. Виктор атаковал первого, приложив удар ногой в грудь, отбросив его обратно в стену. Второго охранника он встретил серией ударов руками – быстрыми и точными, как у боксера, заставив отступить и того.
С каждой секундой агрессия Виктора росла, и ситуация ухудшалась. Он стал по-настоящему опасен не только для себя, но и для всех вокруг. Комната была в хаосе, везде лежали поверженные тела, а воздух был насыщен запахом страха и боли.
Кнутчев, пытаясь успокоить Виктора, подошёл слишком близко. В ответ на его попытку диалога, Виктор, полный ярости и боли, собрался нанести сокрушительный удар, который мог бы стать последним для молодого ассистента.
Зекхер, видя, что происходит, инстинктивно бросился вперёд. Он оказался между Кнутчевом и Виктором в самый критический момент. Удар, предназначенный для Кнутчева, пришёлся на Зекхера. Мощный удар кулака в грудь сбил старшего учёного с ног, и он упал на пол, захлёбываясь от боли.
Кнутчев, ошеломлённый произошедшим,
Зекхер, с трудом переводя дыхание, смотрел на Виктора с сожалением и болью. "Я не мог позволить ему убить тебя," – прошептал он, пытаясь встать, но силы покидали его.
Виктор, казалось, на мгновение пришёл в себя, увидев, что нанёс удар своему другу. Он остановился, замерев с поднятым кулаком, и на его лице можно было прочитать мучительное осознание своих действий. Но разум был уже слишком затуманен, и он снова погрузился в свои бредовые видения.
В глазах Виктора мир вокруг превратился в поле битвы, где каждая тень, каждый шорох воспринимались как угроза. Сыворотка "СинеСтраж" развернула перед ним новое измерение – мир, в котором каждый человек скрывал свою темную сторону. Стены лаборатории казались ему живыми, пульсирующими, словно они дышали, насыщенные страхами и тайнами тех, кто ступал по этой земле.
"Они все против меня," – прошептал он, его голос был хриплым, почти неузнаваемым. "Каждый из них борется за своё выживание, готовы жертвовать другими, чтобы остаться в живых."
Виктор чувствовал, как с каждым мгновением его разум все глубже погружается в этот новый, жестокий мир. Сыворотка активизировала не только его физические способности, но и инстинкты самосохранения, превращая каждого встречного в потенциального врага.
"Они маскируют свою жестокость под личиной науки," – продолжал он, наблюдая, как его коллеги стараются его обуздать. Его взгляды скользили по их лицам, исказившимся от страха и решимости. "Но я вижу их настоящие лица, маски спали."
Виктор почувствовал, как внутри него зарождается новая сила, словно сама Зона начала говорить через него. Он ощущал каждый звук, каждое движение вокруг на удивительно остром уровне, словно стал частью самой природы этого опустошенного мира.
"Я стану стражем этого нового порядка," – заявил он, словно обращаясь к невидимой аудитории. "Защитником от лжи и предательства, что засели в каждом из вас."
Когда охрана пыталась его сдерживать, он с лёгкостью отталкивал их, как будто его новообретённые способности дали ему преимущество не только в силе, но и в понимании истинной природы человеческой жестокости.
"Вы не сможете меня остановить," – произнёс он, глядя прямо в глаза своим противникам, "потому что я уже часть этого мира, часть его тёмной сути."
Через несколько минут в помещении царила тишина и только звуки оборудования казались единственными, кто пытался кричать. В углу комнаты, на полу, лежал Зекхер, его глаза закрыты, лицо бледное. Он был мертв. Последствия удара оказались слишком серьезными. Виктор подошел к телу наставника, колени его подкосились, и он опустился рядом. "Прости меня," – его руки тряслись, когда он коснулся руки Зекхера в последний момент.
Внезапно его взгляд упал на мониторы, где отображались данные о младенце, еще находящемся в инкубаторе. Что-то внутри Виктора шептало ему, что этот ребенок – ключ к исправлению совершенных ошибок, последний шанс на искупление.