Наследие проклятой королевы
Шрифт:
Женщина приближалась, а когда осталось несколько шагов, опустила маску.
Я нервно сглотнул.
Капюшон был пришит прямо к коже на манер такового для куртки-толстовки, вот только вырезан он был из человеческой кожи. Лицо и шея девушки тоже было лишены кожи. В дневном свете слегка блестели сырое мясо и абсолютно чёрные глаза, лишённые белков, мясо на лице и мясо на внутренней стороне капюшона. И тем страшнее была беззаботная улыбка на пухленьких губах этого создания.
Я быстро оглядел демонессу (а сомневаться в обратном не было оснований) с ног до головы. В остальном она была обычной девушкой:
За спиной раздались крики. Я быстро обернулся.
На втором этаже ближайшего здания, в окне, появилась тяжёлая фигура нашего преследователя. Он ударил кулаком по ставням, и те выпали на брусчатку вместе с рамой. Демон ловко спрыгнул на землю и выпрямился.
— Зато было весело, Сагрента, — отозвался громила басом, а потом перевёл взгляд на меня. — Слушай меня внимательно, халумари. Эта погоня — лишь предупреждение. Один наш общий знакомый с Ржавого Озера попросил передать, что если не будешь спешить к месту силы, все вы, пришлые, что в столице, что в Галлипосе, что у себя в цитадели, встретитесь с тьмой, куда более сильной, чем я и моя супруга. Ты слышишь меня, халумари?
Я молча кивнул: как тут не понять?
— Вот и хорошо! — улыбнулся демон. — А мы будем тебя поторапливать, если замешкаешься.
Глава 6. Люди, нелюди и магия
Демоны ушли — просто растворились в воздухе. При таких возможностях весьма удивительно, что они не свалились нам на головы, а долго преследовали по городу, разрушая всё по пути. Казалось бы, чего проще: вышли рядом из пустоты, и всё.
Я стоял и молча глядел на ту кучу щебня и провал в стене. Верхние этажи лишь каким-то чудом не рухнули, держась балками за соседние здания. На улице столпились местные зеваки, шумно переговаривавшиеся между собой, но не решавшиеся подойти ближе.
В голове крутилась куча вопросов.
— Это демонесса? — тихо спросил я у стоявших рядом коллег-прогрессоров.
Мужчина словно не сразу услышал. Он сперва приподнял брови, не отрывая взгляда от какой-то точки под ногами, и только потом повернулся в мою сторону.
— А? Нет. Это мы… — Он сделал паузу и, присев на корточки, начал разгребать кучу обломков под ногами, чтоб добраться до уцелевшей, хотя и изрядно поцарапанной пачки бумаги. — Мы сразу выбежали на улицу, активировали аварийный сигнал, а потом рванули небольшой термобарический заряд. Знаешь ли, после той стычки профессора Глушкова с магическими террористками у нас куча нововведений. Наверняка сводку получал по той истории, был очень крупный разбор. Теперь нам поставляют сигнальные ракетницы с высотным радиомаяком на парашютике. Пока он падает, на специально отведённой частоте транслируется код группы в виде ускоренной морзянки. Такой сигнал почти не глушится местными атмосферными помехами.
Я тоже опустился на колени, начав помогать коллеге. Ясен пень, что после вакуумной бомбы вся мебель и документация разорваны в клочья. Хорошо ещё, что обошлось без пожара.
— Жертв нет? — спросил я, вздохнув и отодвинув обломок стола.
— Нет. Успели выбежать. Эта тварь не сильно спешила показаться на улице, потому успели подорвать. — Коллега горько ухмыльнулся. — Представляешь, термобарический. Во всём квартале окна повышибало, в стене дыра, балки из армированного титаном пластика поломало, словно спички, а ей хоть бы что! Мы открыли залп из всех стволов, а она смеялась.
Я снова поглядел на проём в стене. Теперь ясно, почему дом не рухнул: всё, что сперва казалось деревом, на деле было высокотехнологичной имитацией. Знал, что наши выкупили дом после пожарища и восстановили для нужд представительства, но думал, отремонтировали с применением местных технологий, а оно вон как оказалось!
Рядом со мной встала Катарина. Я ощутил осторожное прикосновение кончиков пальцев к своему плечу.
— Девочки живы, — тихо произнесла она.
— Какие? — не понял я.
— Дозор ордена, — пояснила Катарина. — Две совсем ещё малявки. Им по четырнадцать было. Старшая тоже ещё не прошла посвящения.
— Ясно, — произнёс я и добавил по-русски мысли вслух: — Курсантский патруль, значит.
— Идёт, — вдруг процедила Катарина и сжала пальцы на моём плече.
Я оглянулся и встал. В нашу сторону двигалась целая процессия, во главе которой была седая женщина, одетая в багряное платье, чёрную шляпу с белым пером, и чёрные замшевые перчатки с отворотами. На левом плече — декоративный наплечник с гравировкой, изображающей ладонь, сложенную в знаке Небесной Пары, а на шее висел золочёный горжет с символикой ордена. Ростом женщина была около метра восьмидесяти и, несмотря на возраст, двигалась очень легко.
— Кто это?
— Дознавательница от инквизиции, — прошептала Катарина, а когда женщина в красном подошла ближе, выпрямилась, сделала уставной кивок головой и на секунду приложила кулак к сердцу.
Женщина с лёгкой улыбкой смерила девушку взглядом, а потом негромко, но чётко начала отдавать распоряжения.
— Сержантка, разгони толпу, не люблю шума.
Следовавшая рядом с ней громила в кирасе и шлеме-морионе сразу заорала на толпу.
— Живо по домам! Кто останется, до утра просидит в каменном мешке!
Буквально через секунду народ испарился, как по мановению волшебной палочки. А женщина заговорила снова, и сложно было понять, то ли к кому-то обращается, то ли просто размышляет вслух.
— Меня спрашивали, зачем идти самой, есть же молодые и прыткие. А я думаю, что молодые наломают хвороста не там, где надо, и по пальцам топором настучат. Не-е-ет, говорю, надо идти самой!
Женщина застыла, принюхалась и оскалилась, показав нечеловеческие клыки. Неудивительно, ведь если инквизиция принадлежит ордену, то в ней могут служить и прошедшие слияние с сущностями зверей.
— Уйди, — произнесла она, повернув голову к стоявшей молча в сторонке Лукреции, но не открывая при этом глаз. — Мешаешь. Надушилась, как придворная дура! И вообще, смени духи, тебе лаванда не идёт.
— Да, госпожа дознавательница, — ответила волшебница и сделала небольшой книксен, а потом мелкими, но быстрыми шажками направилась вдоль улицы. За ней испуганно последовала Марта. Деревенская ведьма вообще пыталась притвориться тенью Лукреции, лишь бы о ней не вспомнили. Это ведь инквизиция вырезала Марте язык за незаконную ворожбу.