Наследие Силы 2. Кровные узы
Шрифт:
— Я не нуждаюсь в лекции об ответственности от какой–то девчонки.
— Что ж, учитывая, что твоя собственная дочь хочет тебя убить из–за того, что ты бросил ее и ее мать, понятно, что ответственность – не самая сильная твоя черта.
Фетт был привычен к страху, почтению, поклонению в отношении себя. Он не часто встречался в своей взрослой жизни с пренебрежением – или, по крайней мере, это было очень недолго. Мирту, похоже, не заботило, что он вполне может выбросить ее наружу через шлюз.
«Мой ребенок. У меня было то, что так хотел папа, а я выбросил это из своей жизни».
— Мне было шестнадцать, —
— Да уж.
Фетт никогда не позволял себе разозлиться. Злиться можно, когда есть кого любить; а единственным человеком, которого он когда–либо любил, был его отец.
Но эта девчонка задела его за живое. – Может, если бы моему отцу не отрубил голову джедай прямо на моих глазах, я бы вырос славным парнем.
— Тяжело терять родителя.
— А где твои?
— Папа мертв.
— А мать?
— Давно ее не видела.
— Со временем ты станешь такой же, как я, девочка.
— Уже, — отозвалась Мирта. – Уже стала.
Больше сказать было нечего. Он и так сказал слишком много; и ему придется предупредить Бевиина, чтобы тот не упоминал о том, что они знали: Айлин охотится на Хэна Соло. Фетт проложил курс на Дралл и задумался о том, что он скажет Айлин, когда, наконец, встретится с ней.
Впервые в жизни он подозревал, что первыми словами будут «прости меня».
Зал Высшего Совета джедаев в Храме джедаев, Корускант
Люк знал, что ситуация достигла того предела, после которого он никак не мог удержать Альянс от войны с Кореллией; оставалось только минимизировать ущерб. Блокада оставалась наименее разрушительным вариантом.
Он уже решил, что не будет добиваться от Кэла Омаса, чтобы прекратил балансировать на грани войны. Люк даже не был уверен, что Омас сможет это сделать, если и захочет. Так же, как, должно быть, это происходило уже много раз в преддверии войны, в течение тысячелетий – члены Совета джедаев сидели по краям круглого зала, и, похоже, ждали его слова.
Здесь присутствовал и кореллианец Корран Хорн – непреклонный и спокойный. По крайней мере, у Джейсена хватило такта не проводить репрессивных мер и в отношении старшего для него мастера–джедая.
— Я считаю, что мы исчерпали возможности дипломатии, — начал Люк.
— Блокада всего лишь заставит другие системы присоединиться к Кореллии, — заявил Хорн. – И не думайте, что это только игра моего воображения, из–за того, что я кореллианец. Я, так же как и вы, просто читаю настроение.
— Прямое нападение на Кореллию к иному исходу также не приведет. А позволить Кореллии следовать своим путем поощрит остальные правительства последовать ее примеру.
— Тогда единственный оставшийся вопрос состоит в том, какова будет роль совета джедаев в происходящем.
— Та же, что и всегда, — отозвался Кайл Катарн. – Поиск мирного решения, и готовность сражаться за Альянс, если к нам обратятся.
Вмешалась Силгхал. – Со всем уважением, Мастер Скайуокер, есть вопрос, который мы явно не хотим поднимать.
— А именно?
— Действия Джейсена Соло.
Люк старался не смотреть на Мару. Она сидела сбоку, пристально глядя на экран инфопланшета, стоявшего на столе перед ней, и не собиралась использовать свою должность секретаря Совета, чтобы заявить Силгхал о необходимости соблюдения формальностей для поднятия этого вопроса. Мара никогда не отличалась рабской приверженностью к соблюдению процедурных вопросов.
— Если вы хотите это обсуждать, давайте уточним, — Люк сдержал рефлекторное желание повернуться к Маре и сказать «Видишь? Они тоже это заметили». Он прекрасно понимал, что видит. Единственная причина, по которой он ничего не предпринимал в отношении Джейсена, были интересы его семьи, и желание мирно общаться с Беном и Марой. И это было не очень хорошо. – Думаю, мы все обратили внимание на значительную роль Джейсена в событиях, касающихся кореллианской общины.
— Поскольку вы достаточно откровенны, чтобы это сказать, могу ли я спросить – нет ли у вас дурных предчувствий в отношении ситуации, когда в таких действиях относительно гражданских лиц замечен джедай? – Силгхал явно испытывала неловкость, но Люк высоко оценил ее храбрость, с которой она оспаривала его суждения, когда никто больше, похоже, не желал обратить внимание, что его племянник ведет себя недостойно по меркам джедая – по любым меркам. – Когда его сопровождает ваш собственный сын?
«Я – Гранд–мастер. Я должен выполнять свои обязанности. Прости, Мара».
— Я очень обеспокоен этим.
Послышался общий вздох.
— Правда? – спросил Кип Даррон.
— Я не контролирую Джейсена. Фактически он существует вне ордена джедаев, и он не является учителем Бена, а тот, в свою очередь – его учеником.
Люк почувствовал – и увидел – как взгляды одиннадцать пар глаз скрестились на Маре. Он понимал, что было не очень правильно выставлять семейный спор на обозрение Высшего Совета, но сейчас это было уже не просто супружеские разногласия о том, как следует воспитывать ребенка. «Джейсен вступает на темный путь. И я должен отстаивать свои убеждения».
Мара подняла голову. Спокойное выражение ее лица больше походило на пермабетонную маску. – Не уверена, что мне стоит участвовать в этой дискуссии. Я – заинтересованная сторона.
— Поставим вопрос по–другому, — сказал Катарн. – Это позор для ордена джедаев – видеть, как сын и племянник Гранд–мастера вышибают двери домов вместе с парнями в черном.
— Но вы признаете, что Гвардия Галактического Альянса действует в соответствии с законом?
— Да, хотя это очень неприятно. – Катарн и Силгхал теперь критиковали его вдвоем, целеустремленно, хотя и вежливо, словно чувствуя облегчение оттого, что их беспокойство не является надуманным. – Но наше наибольшее беспокойство связано с участием в этих действиях джедаев.
«Ага. Мы». В этот момент Люк разрывался на части: ему придется или оскорбить жену, либо обмануть Высший совет из–за собственных страхов. Не имело значения, что его слово было здесь законом. Он понимал, что вступил на тонкий лед.
— Мое тоже, — сказал, наконец, он. – Я попрошу Бена не участвовать в операциях Гвардии.
— Ему только тринадцать, — заявил Даррон. – Вы должны приказать ему.
Мара промолчала, но Люк чувствовал, что та закипает. Он понимал, что будет, когда собрание закончится. Хотя она была достаточно тактичной, чтобы не спорить с ним перед Высшим Советом.