Наследие Силы 3. Буря
Шрифт:
Смирение в голосе Хана обеспокоили Лею больше, чем любое количество ругани и криков. Будто он не верил, что они выберутся из этой передряги, будто не верил, что она была достаточно хорошим пилотом, чтобы спасти их.
– Извини, что я пропустил твой сигнал о штуке с сообщением. – Хан сказал Лее. – Подстреленная контрольная панель дорого нам обойдется.
– Нет, Хан, ты извини меня. – Ответила Лея. На тактическом дисплее все еще не было ни единого знака флота Альянса, потому она начала гадать, была ли она права, попросив Тенель Ка держать строй. – Но я не сдаюсь. – Она положила одну руку на тягу. – Ты видишь причину, по которой мне не стоит выжать из двигателей все?
– Ты имеешь ввиду кроме протекающей линии охлаждения и застрявшей векторной панели номер четыре?
– Да. – Лея почти сняла руку с рычагов тяги – она не заметила векторную панель. – Я имею ввиду – кроме этих двух проблем.
– Что ж, тогда нет. Не вижу. – Хан звучал немного более обнадеживающе, будто отчаянная игра с их жизнями на кону – это все, что ему когда бы то ни было нужно для приободрения. – Задай ему взбучку, дорогая.
Лея навела нос Сокола прямо на темную сторону полумесяца спутника, затем вдавила тягу за ограничители перегрузки и продолжала давить, пока те двигались вперед. Она почувствовала, как ее вдавило в сиденье, ускорения судна опробовало и без того перегруженные инерционные компенсаторы, и они рванули вперед в рой мийтлов, который их донимал.
Как только Сокол ворвался в их средину, истребители начали принимать на себя град коротких вспышек, и космос разорвался в стене расцветшей энергии. Ногри ответили счетверенными пушками, сняв четыре истребителя за вдвое меньшее количество времени. Когда Сокол прошел сквозь построение, в фонаре не было ничего, кроме усеянного кратерами серпа Мегоса, быстро растущего впереди.
Мийтилы выпустили отчаянный поток контузионных ракет и развернулись, чтобы поставить себя в погоне между Соколом и нова-крейсером, именно так, как и надеялась Лея. Хан активировал запуск ловушек и ногри продолжали стрелять из турелей, затем ракеты стали исчезать из тактического дисплея по две-три за раз.
Боясь попасть в свои же истребители, нова остановила турболазеры, за чем последовал момент относительного спокойствия, пока мийтилы пытались снова приблизиться на расстояние выстрела из пушки и снова зафиксировать цель в прицеле. Лея продолжала держать нос просто вперед, добавляя силу притяжения к ускорению корабля, после чего расстояние между Соколом и Мегосом начало сокращаться гораздо быстрее, чем между ними и мийтилами.
– Пытаешь провернуть старую рогатку Соло? – Спросил Хан.
– Частично, по крайней мере. – Ответила Лея. – Похоже это отлично время, чтобы выучить ее.
– Конечно, почему нет? – Ответил Хан. – Ты знаешь, что это довольно скользкий маневр на полном ускорении?
Лея кивнула.
– Я думала, что должен быть.
– А если векторная панель застрянет не в тот момент, ты же знаешь, что мы пророем кратер в три километра глубиной?
– Я, вообще-то, не проводила подсчетов. – Признала Лея.
– Я не думаю, что капитан Соло проводил. – Сказал С-3РО позади нее. – С текущей массой и ускорением, кратер будет скорее в пять километров глубиной, допуская, что наши гондолы не перегреются и не испарят нас прежде, конечно.
Лея все еще переваривала эту воодушевляющую мысль, когда холодное покалывание пронеслось по ее спине. Она взглянула на тактический дисплей и увидела, что мийтилы жестко уходили вверх, открывая прямую линию огня для новы. Она дернула штурвал и ту же сторону, пытаясь удержать истребители за собой и лететь в сторону центра луны – в неверном направлении для «рогатки».
– Эм, дорогая? – Голос Хана был нервным и высоким.
– Это…
Кипящее облако блеска изверглось по правому борту, поглощая позицию, которую они только что бросили.
– … отличный сейв. – Признал Хан. – Может быть провернул бы такую же штуку сам.
– Как скажешь, милый.
Лея взглянула на тактический дисплей и увидела, что нова поняла стену турболазерного огня, закрывающую Соколу путь для завершения маневра. Мийтилы были все еще вблизи, постепенно сокращая разрыв. Лея выругалась из-за компетенции вражеского командующего и потянула штурвал назад. Панель номер четыре не ответила, подвергая весь корабль в опасное, трескучее, как сварка, колебание.
Лея взялась за рычаги тяги, чтобы оттянуть их назад.
– Слишком поздно! – Предупредил ее Хан. – Нельзя позволить им сократить расстояние. Нам придется сделать частичную обратную рогатку.
– Частичную обратную рогатку? – Спросила Лея. Освещенная сторона луны ушли из виду и теперь ничего, кроме чернильной мглы темной стороны Мегоса, видно не было. – Никогда не слышала о ней.
– Конечно не слышала. – Ответил Хан. – Это новинка.
– Новинка? – Лею начало подташнивать. – Хан, векторная панель снова залипла. Ты чувствуешь вибрацию?
– Просто продолжай задирать нос. – Сказал Хан. – У тебя отлично получается.
«Отлично получается» не гарантировало выживание, что знала Лея, но услышав, что это сказал Хан, заставило ее чувствовать немного лучше, касательно их шансов. Она продолжила удерживать штурвал в заднем положении, ее кресло дрожало так сильно, что она даже не могла прочитать показания датчика температуры гондолы, что, возможно, было хорошо, учитывая протечку в системе охлаждения и то, как долго они шли на максимальной тяге.
Слишком большая и громоздкая, чтобы следовать за Соколом, нова прервала преследование и повернула в противоположном направлении. Но мийтилы продолжали сокращать расстояние, и скоро они начнут вновь допекать их задним щитам. Лея не много могла сделать, чтобы их остановить. Имея Сокол, трясущийся, как неймодианин под допросом, и темную поверхность спутника, приближающуюся так быстро, она должна была сконцентрировать все свои усилия на удержании контроля над кораблем.
Наконец, полоса усеянного звездами бархата появилась в верхней части фонаря. Лея продолжала тянуть штурвал на себя, ее облегчение росло одновременно с размером полосы, которая постепенно стала двадцатисантиметровой лентой открытого космоса, висящей над темной и волнообразной линией горизонта.