Наследие великанов
Шрифт:
– Абсолютно серьёзно, – подтвердил Серис.
– Моряны и Красные Шапки?!
– Сами решайте, кто кем займётся.
Близнецы издали разочарованный стон и вновь переглянулись. На этот раз глядя друг на друга почти враждебно.
– Бросайте жребий, – велел старик. – Длинная спичка – Шапки, короткая – моряны.
– Почему так? – машинально спросил Майно.
– В соответствии с продолжительностью жизни после визита.
– Мама говорила, что вы о нас позаботитесь.
– Я сделал всё, что мог, теперь ваша очередь расплатиться со мной за доброту.
– Умереть ради повышения
– Продемонстрировать, чему научились, – наставительно ответил Турчи. – И помните: сила морян – в том страхе, который они наводят.
– Дядя Серис, вы видели оборотней в боевой шкуре?
– Нет, Спящий миловал.
муниципальный жилой дом
Москва, Северный бульвар,
29 июня, среда, 16:37
Клыки…
Длинные, острые и совершенно невозможные клыки… Для человека невозможные, но был ли тот мужчина человеком?
Был ли?
Неужели обладателя столь ужасных клыков можно назвать человеком? А как?
Слово пришло почти сразу: «вампир». Слово пришло не через день или два, не тогда, когда Антон обдумывал случившееся, заперевшись в квартире, а сразу, в парке, ночью, в тот самый миг, когда крепкий мужчина оказался в нескольких дюймах от Буторина и молодой чел увидел, как два его верхних клыка начинают удлиняться… мужчина стал ещё ближе… склонился к шее… и почему-то не хотелось сопротивляться… совсем не хотелось… Страх ушёл сразу после укола… едва заметного укола в шею… страх ушёл, сменился какой-то сонной, самоубийственно сонной расслабленностью…
Вампир…
Никаких других мыслей в ту минуту не было.
Вампир…
Мужчина чавкал, крепко держа Антона за плечи, со стороны могло показаться, что никакой трагедии не происходит, а просто соскучившиеся любовники решили приласкать друг друга посреди тропинки, благо в глухую ночь в парке никого нет, а потом…
Потом чавкающий мужчина поперхнулся. Только что шумно причмокивал, урча от удовольствия и прижимаясь к Антону холодным телом, и вдруг поперхнулся. Отстранился. Закашлялся, сделал шаг назад, отпустив ошеломлённого чела, которому очень хотелось, чтобы мужчина продолжал… Антон даже подался следом в надежде, что холодный здоровяк вновь с ним соединится, но тот выглядел не менее изумлённым, чем несостоявшаяся жертва. Посмотрел на свои пальцы – они чернели на глазах, прохрипел короткое ругательство и повалился на землю.
И только тут Антона отпустило.
Он всё понял…
«Вампир!»
Вскрикнул и бросился прочь. Не по тропинке, а проламываясь через кусты, не обращая внимания на хлещущие по лицу ветви. Что-то крича и, кажется, рыдая от страха – Буторин не осознавал себя и опомнился лишь возле своего подъезда.
«Приехали», – сказал таксист, повернувшись к трясущемуся от страха парню.
Антон расплатился, поднялся к себе, заперся на все замки и даже на щеколду, которой пользовался крайне редко, добрёл до комнаты, сел на диван и… уснул. Выключился, сам не заметив как. Проснулся же лишь к вечеру следующего дня. К счастью, это
Проснулся, испытывая странную, непривычную слабость, но списал её на похмелье. Что же касается ужасной встречи, то теперь она показалась Антону иллюзией… то есть казалась до тех пор, пока он не отправился в ванную и не увидел в зеркале окровавленную рубашку и две ранки на шее – как будто от острых клыков.
«Вампир!»
И всё перевернулось, потому что пьяный бред стал реальностью, а такой реальности не бывает! Она невозможна! Сказочна!
И вернулся страх.
От которого Буторина тут же стошнило.
«Вампир?!»
А как ещё объяснить случившееся?
«Вампир?!! В Москве? В парке? Вампир? Но ведь их не бывает, это вам кто угодно подтвердит. Кто угодно!»
Антон всеми силами пытался прогнать из воспоминаний «неудобные» моменты: чудовищную силу мужчины, его немыслимую скорость, жутко холодное тело и… укус, конечно же.
«Раны? Я поцарапался, когда прорывался сквозь кусты! Скорость? Быстрым он показался, потому что я был пьян и заторможен. А холодным… Он же умер! Умер! Он, наверное, умирал, едва стоял на ногах, подошёл ко мне за помощью, схватился за меня и… умер. И похолодел! Всё остальное – пьяный бред».
Однако, чтобы уснуть той ночью, Антону пришлось принять снотворное. И на следующий день тоже, и потом… Но спал он всё равно плохо – ему снились клыки, жуткие, длинные клыки, вонзающиеся в шею. Снился холод мускулистого тела и ледяная неподвижность объятий. Но самое ужасное заключалось в том, что ему снилось наслаждение – каждая капля отдаваемой крови приносила Антону немыслимое удовольствие, от которого по спине бежали мурашки…
Шера отыскала Антона только в четверг.
Могла бы и раньше – безусловно могла, но девушка не хотела привлекать к поискам магов Тайного Города, поскольку, как тут ни крути, а Малкавиан планировал преступление.
Но сам стал жертвой.
Именно так решила Шера, обнаружив труп любимого: Адриан столкнулся с мелкой сошкой из Тайного Города, скорее всего, со слабеньким колдуном, у которого оказался с собой боевой артефакт. Адриан этого не ожидал и пропустил смертельный выпад.
Вот и всё: буднично, глупо, нелепо.
Красивый, полный сил Адри погиб от руки подлого труса.
И возмездия не будет, потому что Малкавиан атаковал первым. То есть… Шера понимала, что, если пойти в клан и рассказать правду о смерти Адриана, Малкавианы с удовольствием отомстят: отыщут убийцу и высушат его, позаботившись, чтобы никто не узнал о преступлении, но… но Шера хотела отомстить лично. Хотела увидеть, как будет уходить жизнь из его глаз. Хотела его мучений. Хотела унижений…
Проклятый чел должен заплатить!
И поэтому девушка стащила с Адриана куртку, на которой остались капли крови убийцы, перетащила тело любимого к мотоциклу и сбежала, искренне надеясь, что расследование закончится ничем. И её надежда оправдалась. Более того – к девушке никто не пришёл, поскольку Малкавианы логично решили, что Адриан погиб в стычке с неудачной добычей, а на охоту масаны ходят в одиночку.