Наследие
Шрифт:
Софи застонала, падая на траву с такой силой, что лепестки Панакес разлетелись в разные стороны.
— Пожалуйста, скажи мне, что ты не думаешь, что леди Гизела испортила твои воспоминания.
Оралье покачала головой, заставляя свой венок мерцать на солнце.
— Это не она, а я. Или… они это сделали… кто бы они ни были.
— Понятия не имею, что это значит, — ответила Софи.
— Разве? — Оралье вытянула руку и щелкнула пальцами, отчего в центре ее ладони появилась крошечная стеклянная сфера размером с мрамор.
Тайник.
Сердце Софи изменило
— Ты хочешь сказать, что стелларлун — это забытая тайна.
— По крайней мере, часть одной из них. Вот этой. — Она подняла тайник на уровень глаз Софи… и когда свет упал на стекло, он поймал крошечный синий кристалл, вставленный в середину.
Единственный внутренний кристалл.
— У тебя есть только одна забытая тайна? — Софи пришлось просить.
В тайнике Кенрика поблескивали семь.
— Эмпаты разрушаются легче, поэтому Совет должен быть очень избирательным в отношении того, как часто они вовлекают меня в свои более опасные ситуации. И единственный вызов, который они когда-либо решали, был достаточно отчаянным, чтобы нуждаться в моей помощи, был этот. — Она наклонила руку, позволив тайнику медленно перекатиться по ее ладони. — И… это как-то связано со стелларлуном. Так что я готова помочь тебе получить доступ к воспоминанию… но только если ты пообещаешь, что мы встретимся с этой правдой вместе.
Софи выхватила тайник из ладони Оралье, наблюдая за изменением света в крошечном внутреннем кристалле, который был скорее бледно-голубым, чем темно-синим.
— Если это твоя идея о связи матери и дочери…
— Нет… речь идет о доверии. Если я покажу тебе, что находится в этом тайнике, я нарушу некоторые из самых фундаментальных клятв, которые я дала как член Совета. И ты единственный человек, ради которого я готова пойти на такой риск.
Софи фыркнула.
— Верно, потому что само мое существование нарушает еще тонну клятв, которые ты дала.
Оралье вздохнула, но призналась:
— И это тоже.
В ее голосе не было ни тепла, ни сожаления.
Но… может быть, Софи и не нужно было этого делать.
Ей не нужна была другая мать.
Ей нужны были ответы.
Вот что предлагала ей Оралье.
По крайней мере, один.
Одну истину, которая была стерта.
И Софи хотела этого.
Нуждалась в этом.
И Киф, возможно, никогда не проснется без нее.
Но совесть все равно заставляла ее произнести:
— Я думала, что забытые тайны могут повредить твоему рассудку, если ты их вспомнишь.
— Так и есть. Это еще один риск, на который я готова пойти. Вопрос в том, готова ли ты? — Она позволила вопросу повиснуть на секунду, прежде чем добавила: — Это будет ужасно, Софи. И я не могу гарантировать твою безопасность… или мою. Все, что я могу предложить… это правду… и я готова начать. Если ты готова мне доверять.
Она протянула руку, прося о своем тайнике.
И Софи колебалась лишь секунду, прежде чем осторожно вложить его в ладонь Оралье, прижав к ней свою руку, чтобы скрепить их сделку.
Ей не нужно было взвешивать варианты, обдумывать последствия, сомневаться в себе, испытывать стресс или панику.
Это она сможет сделать позже, когда будет пробиваться через все.
Сейчас имело значение только одно.
— Я готова, — сказала Софи Оралье, изо всех сил стараясь ощутить уверенность Кифа, и добавила: — Вперед.
Бонус. Там
Первый День
Ни с кем не разговаривай.
Никого не слушай.
Не заводи друзей.
Не позволяй им сломать тебя.
Это были слова, которые Там повторял себе каждое утро перед тем, как отправиться с Линн в Эксиллиум.
Правила, которым он заставлял себя следовать.
Единственный способ выжить.
И они собирались помочь ему пройти через это.
Надеясь, что он также узнает что-нибудь полезное.
Там изучал свою крошечную, душную комнату, ухмыляясь нелепым штрихам, которые кто-то добавил… как будто они думали, что он посмотрит на вышитые подушки и украшенные драгоценными камнями лунные кувшины и подумает: «О, думаю, я не пленник, потому что они дали мне зеркальный поднос с…»
Это блестящая статуя кошки?
Он закатил глаза и попытался решить, что лучше: собрать все это барахло и засунуть под кровать, чтобы показать им, что именно он о нем думает, или оставить на месте.
На самом деле ему хотелось разорвать подушки в клочья, швырнуть лунные банки в стены и разбить эту глупую блестящую кошку.
Но это была долгая игра.
Лучше начать медленно. Проверить воду.
— Как ты спал? — спросила леди Гизела у него за спиной, и Там пнул себя за то, что вздрогнул, но не услышал, как открылась дверь.
— Потрясающе, — сказал он ей. — Ничто так не подготавливает к сладким снам, как сотрясение мозга. Тебе стоит как-нибудь попробовать. Я был бы счастлив нокаутировать тебя.
Леди Гизела вздохнула.
— Тебе будет гораздо легче, если станешь сотрудничать.
— Уверен, тебе будет легче, — возразил Там, поворачиваясь к ней лицом.
Ее волосы были стянуты назад в этот супер-тугой пучок, который выглядел так, будто у нее должна была болеть голова, а кожа на ее лице имела этот странный, растянутый вид. Казалось, ей было больно, когда она шевелила губами.
Там очень на это надеялся.
— Знаю, как обращаться с упрямыми, язвительными мальчиками, — сказала ему леди Гизела.
— Понятно. Спасибо за статуэтку кота!
Ее глаза сузились, и Там понял, что ему следует немного успокоиться. Это был только первый день. Ему нужно было выяснить границы, прежде чем он начнет бить по ним.
— Я не враг, Там, — сказала она ему, и было очень, очень трудно не рассмеяться, пока она не добавила: — Но я могу быть врагом, если ты настаиваешь на том, чтобы все усложнить. Ты здесь из-за одной задачи, и я позабочусь, чтобы ты ее выполнил.