Наследница достойных
Шрифт:
Колёса загромыхали по камням, телегу затрясло, приходилось крепко держаться за спинку скамьи, чтобы не сбросило на пол. Здесь ещё до рождения отца сошёл сель, завалив путь камнями. Людям пришлось потрудиться, разбирая их. Груды булыжников до сих пор высились на обочинах и загораживали обзор. Мы миновали нерукотворную стену через проём… Нет! Я встала и чтобы не упасть схватилась за спину Луки. Он натянул вожжи, ошарашено бормоча:
– Вот невезуха! И эти провалились.
На месте знакомых построек зеленела трава, усыпанная желтоглазыми ромашками. Чуть в стороне сохранился полуразрушенный амбар.
Щёки мои стали
– Тётушка Кро… – прошептала я чуть слышно, – как же так?
Те пустыри в деревнях удивляли меня, слова о пропавших домах и семьях, их населявших, пугали, но я не принимала эту правду до конца – такого ведь не может быть! Миф. Сказка. Небылица. Но вот передо мной место, где я бывала сотню раз. Здесь всегда бурлила жизнь. Тётушка Кро хлопотала в кухне, её муж – толстощёкий здоровяк – принимал и размещал гостей, пятеро детишек от трёх до одиннадцати лет помогали родителям по мере сил и возраста. Теперь их не было! Никого. Можно представить, что семейство снялось и уехало с насиженного места, но каким образом растаяло добротное трёхэтажное здание? Куда подевался каретный сарай? Где огород, сад, теплицы, коровник? Где домики многочисленной челяди?
Я выбралась из повозки и побрела по ромашковому лугу. Ошибки нет, место то самое. Знакомые вершины сияли розовыми колпаками, отражая лучи закатного солнца. Одна дорога начинала подъём к нашему замку, другая вела через луга к морю, третья, по которой мы приехали, прорезала насыпь, прячась за ней. Хрипловатый голос выдернул меня из задумчивости:
– Куда теперь?
– А?
– Я говорю, – рыжий Лука мял в руках картуз, – в замок везти тебя или ещё куда? Тут неподалёку деверь мой живёт, к нему я направлялся. Не зову. Там и так полна горница народу.
– Нет-нет. Спасибо, – вздохнула я, – сама доберусь. Ты поезжай. Вот, деньги возьми.
Мужчина замахал руками:
– Брось, госпожа, не возьму. Как бы удачу не спугнуть.
Я вытащила монетку и протянула на раскрытой ладони:
– Как талисман бери. На счастье.
Веснушчатая рука потянулась к моей, Лука осторожно двумя пальцами подцепил монетку.
– Благодарствую. Пусть Хранитель не отступает от тебя, госпожа. – Он вернулся к повозке и, правя мимо меня, махнул на прощанье рукой.
Я поплелась к единственному сохранившемуся строению. Нужно отдохнуть. На рассвете начну подъём.
Устроилась на полусгнившем полу: расчистила от мусора достаточное пространство и постелила дождевик, под голову положила котомку. Спала урывками. То проваливалась в чёрную как угольная шахта яму, то выныривала из неё, обнаруживая себя в сером сумраке амбара, где сквозь щели в потолке пробивался серебристый свет луны. Никто не пришёл ко мне во сне, не утешил, не развеял опасений. Я гнала горькие мысли, твердя папино правило: не пугаться плохих знаков, искать добрые.
Разбудил меня крик петуха. Слышала его звонкий радостный призыв явственно. Резко села, потёрла лицо, прогоняя слабость, прислушалась. Тишину нарушали только шелест ветра и поскрипывание оторвавшейся от притолоки доски.
Где же ты, петушок? Почему замолчал?
Я выбежала за порог и замерла, вглядываясь в затянутую туманом даль.
Ничего.
Не хотелось признавать, что крик мне пригрезился. Он будто ниточка протянулся от исчезнувших людей к ночевавшей в заброшенном амбаре скиталице. Но как ни пыталась я уяснить смысл этого знака, добрый ли он, не могла это понять.
Нехотя я собиралась в дорогу, придётся стать чёрным вестником. Жители замка будут горевать, услышав о необъяснимых событиях на равнине. Пожалуй, и не поверят сразу. Я представляла испуганные глаза сестрёнок. Они всегда слушали страшные истории, прижавшись друг к другу. Так будет и в этот раз. Только истории на сей раз – не выдумка.
Первая сотня шагов далась нелегко. Я брела в тумане, словно ослепший и оглохший призрак. Спотыкалась, оступалась, покачивалась, ловя равновесие. Но вот подъём стал круче, и дорога вывела меня из белёсой дымки на чистый воздух. Внизу на укутавшем луга и дороги, похожем на свернувшееся молоко покрове лежала тень горной гряды. Но вдали, ближе к горизонту, всё сверкало в утренних лучах.
Дорога вела к перевалу. За ним – вохры. Дикие племена издревле кочевали по защищённым от холодного моря степям и были совсем не прочь совершить набег. Но путь им преграждал неприступный замок Далеор, построенный моими предками. Ощетинившаяся пушками тридцатиметровая стена пересекала распадок, ведущий к понижению в гребне горного хребта. К счастью, вохры не имели огнестрельного оружия, не знали пороха. Они даже не пытались осаждать крепость. Ни отцу, ни деду не пришлось воевать. Они занимались разведением овец, имели шерстобитки, вязальные и ткацкие фабрики, тем самым давая работу тысячам людей. Авторитет герцога Далеор и среди знати, и среди простого люда был необычайно высок. Одно лишь обстоятельство мешало идиллии: ни одна из нас не родилась наследником. Немудрено, что отец предпочёл взять на воспитание чужого ребёнка, чтобы не оставить владения наших предков неведомо кому. Вернее, тому, кому позволит хозяйничать здесь король. Герцог Далеор не доверял Его Величеству, несмотря на то, что их матери были родными сёстрами.
Солнце поднялось над вершинами. Блестящие от влаги камни подсыхали, постепенно теряя краски и приобретая привычную матовость. В расположившемся ниже по склону лесочке наперебой щебетали птицы. В небе заливался жаворонок. Привычные красоты, приятная погода и сносное самочувствие не радовали. Мешала тяжесть на сердце. Я заставляла себя представить встречу с мамой и сёстрами, но образы близких прятались за тоскливыми думами, и получалось это лишь урывками. В том, что семья ждёт меня, сомнений быть не могло, но всё теперь вращается вокруг долгожданного наследника: сёстры стоят в очередь, чтобы понянчиться, мама немного ревнует и следит, чтобы девочки бережно обращались с братишкой, а отец, оставив многочисленные заботы, любуется женой, дочерями и сыном. Он привалился плечом к стене, скрестил на груди руки, улыбается одними глазами и молчит.
Как же всё изменится с моим появлением. Почему-то не приходило в голову, что в замке могли узнать о трагических событиях и без моего участия. Став очевидцем необъяснимых явлений, я каким-то образом присвоила их и приняла на себя обязанность свидетеля, будто, оставив семью в благополучии, а родителей полными надежд, я подсознательно держала их в том же положении. И оказалась совершенно не готова к удару, ожидавшему меня за последним поворотом.
Извилистая дорога в очередной раз обогнула крутой бок горы, называемой Баранья башка. Единственный прямой участок длиной в пятьдесят шагов устремлялся к воротам…