Наследница моря и огня

МакКиллип Патриция Анна

– А Илон? Кто он был?

Рэдерле наклонилась, чтобы подобрать бечевку, и обвила се вокруг пальцев.

– Он загадка.

Тут явилась Имер сменить Лиру, и, поблагодарив ее, девушки отправились спать. Легкое покачивание корабля быстро усыпило Рэдерле. Она проснулась на рассвете, перед самым восходом солнца. Оделась и вышла на палубу. Море, ветер, долгая линия Имрисского побережья уныло серели под светлеющим небом. Туманы вдоль необозримого и пустынного восточного горизонта понемногу становились все белее под робкими солнечными лучами. Последний часовой, у которого уже затуманивались глаза, поглядел на небо и направился в каюту. Рэдерле подошла к борту, чувствуя себя сбитой

с толку в бесцветном мире. Она увидела крохотную рыбачью деревушку, горсточку хибарок у костяного цвета скал, безымянное поселение на чужой земле; здешний крохотный лодочный флот тянулся от берега в открытое море. Стая чаек, серых с белым, крича, вилась над головой, затем они рассеялись и полетели на юг. Рэдерле подумала, не в Ан ли. Ее пронзили холод и ощущение бесцельности, и она задалась вопросом, а не оставила ли она свое имя вместе с тем, чем владела в Ануйне.

Кого-то рядом вырвало, и она обернулась на звук. Оторопело уставилась на незнакомое лицо, испугавшись на миг, не угнала ли она из Кэйтнарда корабль, полный оборотней. Но тут же решила, что ни один оборотень не принял бы добровольно вид такой несчастной юной девушки. Она ждала, пока девушка не вытрет рот и не сядет, скорчившись, на палубу, вся измученная и бледная. Глаза девушки закрылись. Вспомнив, как скверно приходилось на корабле Руду, Рэдерле пошла на поиски ведра с водой. Возвращаясь с черпаком, она ожидала, что видение исчезнет, но нет, оно было здесь, робкое и безобидное, похожее на узел старой одежды в углу.

Рэдерле встала на колени, и девушка подняла голову. Она приоткрыла глаза, поглядела несколько затравленно, словно подозревала, что море и корабль сговорились против нее. Ее рука дрожала, когда она принимала черпак; очень худая рука, сильная, загорелая и мозолистая, слишком крупная, пожалуй, для такого стройного тела.

– Спасибо, – прошептала девушка и закрыла глаза. – Никогда еще, ни разу в жизни мне не было так паршиво.

– Это пройдет. Кто ты? Как попала на корабль?

– Я пришла… Я пришла нынче ночью. Спряталась в одной из шлюпок под парусиной, но только… Только в конце концов пришлось оттуда вылезать. Корабль кренило в одну сторону, шлюпку – в другую. Я думала: вот-вот помру… – Она страдальчески сглотнула, открыла глаза и быстро закрыла снова. Немногочисленные веснушки резко выступали на ее скулах. Что-то в чертах этого лица, в изящной определенности лицевых костей вызвало в горле у Рэдерле внезапный спазм. Девушка, глотнув ртом ветер, продолжала: – Вчера вечером я искала, где бы переночевать, и вдруг услышала, как вы разговариваете у складов. Ну, и я просто… Просто пошла за вами следом на корабль, потому что вы отправляетесь как раз туда, куда мне надо.

– Кто ты? – прошептала Рэдерле.

– Тристан Хедская.

Рэдерле села на пятки. Краткое и мучительное воспоминание: лицо Моргона, видимое как никогда отчетливо, наложилось на лицо Тристан, и Рэдерле вновь ощутила спазм. Тристан поглядела на нее со странной задумчивостью, затем быстро отвернула лицо, поплотнее закутавшись в свой простой бесформенный плащ. Корабль накренился, она простонала и произнесла сквозь стиснутые зубы:

– Думаю, мне предстоит умереть. Я слышала, что говорила земленаследница Моргол. Ты угнала корабль; ты никому ничего не сказала. Я слышала, как ночью матросы беседовали о том, как стражи вынудили их идти на север и что… что лучше без проволочек сделать вид, будто им и самим туда хочется попасть, чем воспротивиться и стать посмешищем Обитаемого Мира. Затем они заговорили о Высшем, и голоса зазвучали тише; я не могла разобрать.

– Тристан…

– Если меня высадят на берег, я пойду пешком.

Ты сама сказала, что готова идти пешком. Я слышала, как Элиард кричал во сне, когда ему снился Моргон; и я вынуждена была его будить. Однажды ночью он сказал… Однажды ночью он увидел во сне лицо Моргона и не мог… Не мог его узнать. Тогда он захотел отправиться к горе Эрленстар, но была страшная зима, самая скверная на Хеде за семьдесят лет, как сказал старый Окленд; и его убедили подождать.

– Он не смог бы одолеть перевал.

– Вот это и сказал ему Грим Окленд. Элиард все равно рвался в путь. Но Мастер Кеннон пообещал, что весной они пойдут вместе. И вот настала весна… – Ее голос умолк; с мгновение она сидела совершенно тихо, глядя на свои руки. – Настала весна, и Моргон умер. И я постоянно видела в глазах Элиарда, чем бы он ни занимался, один вопрос: «Почему?» Вот я и собралась к горе Эрленстар, чтобы выяснить это.

Рэдерле вздохнула. Солнце прорвалось наконец сквозь туманы и через перекрестье снастей обволокло палубу паутиной света. Тристан от его теплого прикосновения стала казаться не такой восковой, она даже немного выпрямилась и перестала дрожать. Она добавила:

– Ты не можешь сказать ничего, что заставило бы меня изменить решение.

– Не я, а Бри Корбетт.

– Тебя и Лиру он взял.

– Меня он знает, а спорить со стражами Моргол – дело трудное. Но он может упереться по поводу хедской земленаследницы, особенно если учесть, что ни одна душа не знает, где ты. Он может развернуть корабль и повести его прямехонько в Кэйтнард.

– Я написала Элиарду записку. Да и стражи не позволят корабельщику повернуть.

– Не в открытом море, где нам не найти никого другого, кто повел бы корабль.

Тристан со страданием поглядела на раскачивающуюся рядом шлюпку.

– Я могу опять спрятаться. Меня никто не видел.

– Нет. Подожди. – Рэдерле помолчала и подумала. – Моя каюта. Можешь посидеть там. Я принесу тебе поесть.

Тристан отвернулась.

– Вряд ли мне скоро захочется есть.

– Идти можешь?

Тристан с усилием кивнула. Рэдерле помогла ей подняться на ноги, быстро оглядев палубу, и повела ее по ступенькам в свою маленькую каюту. Она дала Тристан немного вина и, когда та упала на койку при внезапном толчке корабля, накрыла ее плащом. Гостья лежала вся обмякшая, и было почти незаметно, как она дышит, да и саму ее было почти не видно, но, закрывая дверь, Рэдерле услышала ее голос, гулкий, точно из могилы: «Спасибо…»

Лиру, закутанную в необъятный темный плащ, Рэдерле нашла на корме; Лира наблюдала, как всходит солнце, и, когда Рэдерле присоединилась к ней, приветствовала ее искренней лучезарной улыбкой.

Рэдерле сказала вполголоса, чтобы не услышал кормчий:

– У нас осложнение.

– Бри?

– Нет. Тристан Хедская.

Лира с недоверием воззрилась на собеседницу. Затем молча выслушала объяснения Рэдерле и нахмурила брови.

Бросив стремительный взгляд на каюту Рэдерле, как если бы она могла разглядеть сквозь стены неподвижный холмик на койке, Лира уверенно сказала:

– Мы не можем ее взять.

– Знаю.

– Народ Хеда уже достаточно настрадался за время отсутствия Моргона; она хедская земленаследница и должна быть… А сколько ей лет?

– Наверное, тринадцать. Она оставила дома записку. – Рэдерле потерла глаза пальцами.

– Если мы вернемся, – сказала Лира, – то, скорее всего, столкнемся нос к носу с кораблем Моргол. Но Тристан нужно доставить обратно на Хед. Ты ей это уже говорила?

– Нет. Я решила сперва подумать. Бри сказал, нам придется заходить за припасами. Можно будет поискать торговый корабль, который заберет ее.