Наследница Теней
Шрифт:
7. Кэйлеер
Сэйтан смял в руках свежевыглаженную рубашку, превратив ее в невзрачный комок. Затем встряхнул, с мрачным удовлетворением полюбовался результатом и надел.
Он ненавидел это. Он всегда ненавидел это.
Черные брюки и длинную верхнюю куртку, больше похожую на тунику, постигла та же участь, что и рубашку. Застегивая последние пуговицы, Сэйтан криво ухмыльнулся. Хорошо, что он настоял на том, чтобы Хелена и остальные слуги взяли сегодня выходной. Если бы чопорная экономка увидела Повелителя в таком наряде, то
Странная штука эти чувства. Он готовился к казни, к расправе над живым человеком, а испытал лишь облегчение, вызванное мыслью, что экономка не застанет его в подобном виде.
Нет, не совсем. Был еще гнев, вспыхнувший вновь при мысли о необходимости сего действа, и страх, охватывавший его вновь и вновь, стоило только представить, что однажды, заглянув в глубокие сапфировые глаза, он найдет в них лишь презрение и отвращение вместо любви и тепла.
Но сейчас она в Амдархе вместе с Мефисом. И никогда не узнает о том, что произойдет этой ночью.
Сэйтан призвал трость, которую убрал несколько недель назад.
Разумеется, Джанелль все поймет. Она слишком сообразительна и умна, чтобы не понять, что означает внезапное исчезновение Мензара. Но что она подумает о своем приемном отце? Что это будет значить для нее?
Сэйтан надеялся – какое удивительное, горько-сладкое чувство! – что сможет жить здесь тихо и мирно, не предоставляя никому повода слишком часто вспоминать о том, кто он и что собой представляет. Повелитель Ада надеялся превратиться наконец в чужих глазах и в своих собственных в заботливого отца, воспитывающего дочь-Королеву.
Но жизнь никогда не была такой простой. Только не для него.
Никто никогда не спрашивал, почему Сэйтан стал на сторону Демлана в Террилле, когда Хейлль много веков назад начал угрожать этой тихой, спокойной земле. Обе стороны полагали, что Повелителем двигали в первую очередь амбиции, жажда власти. Однако на самом деле Сэйтана толкнуло на это более тонкое и соблазнительное чувство: он хотел обрести свой дом.
Он мечтал получить страну, о благополучии которой необходимо заботиться. Людей, которые не будут ему безразличны. Детей – своих или чужих, – которые наполнят его дом смехом и весельем. Он мечтал о простой жизни, в которой можно будет использовать Ремесло лишь для того, чтобы обогащать, а не разрушать.
Однако Верховный Князь, носящий Черный Камень, да к тому же являющийся Черной Вдовой и уже тогда получивший титул Повелителя Ада, попросту не мог гармонично влиться в спокойную жизнь тихой деревеньки. Поэтому он назвал цену, достойную своей силы, выстроил Зал Са-Дьябло во всех трех Королевствах и с того дня правил Демланом с железной волей и открытым сердцем, мечтая о том дне, когда, наконец, встретит женщину, чья любовь к нему превзойдет ее страх.
Вместо этого он встретил Гекату и женился на ней.
Какое-то – очень недолгое – время Сэйтан был уверен, что сбылась его мечта. Вплоть до того дня, когда родился Мефис и его мать обрела странную, ничем не оправданную уверенность, будто Повелитель никогда не расстанется с ней, не покинет свое дитя. Даже тогда, поклявшись ей в вечной верности, Сэйтан пытался быть хорошим мужем – едва ли не более рьяно, чем он хотел стать хорошим отцом. Когда Геката понесла во второй раз, он осмелился понадеяться, что и она любит его и хочет выстроить новую жизнь с ним. Однако милая женушка любила лишь свои амбиции, а дети были чем-то вроде расплаты за поддержку и силу мужа. Только забеременев в третий раз, она наконец поняла, что Сэйтан никогда не прибегнет к своей силе и власти, чтобы сделать ее единственной Верховной Жрицей всех трех Королевств.
Он так и не увидел своего третьего сына. Лишь его останки.
Сэйтан закрыл глаза, сделал глубокий вдох и бросил краткое заклинание, тут же слившееся со спутанной тенью снов и видений, которую сплел сегодня. Мышцы ног неприятно дрожали. Он открыл глаза и устремил взгляд на свои руки. Грубые и несгибаемые на вид, они едва заметно тряслись.
– Как же я это ненавижу!
Повелитель медленно растянул губы в ухмылке. Теперь он и заговорил как старый, ворчливый дурак.
К тому времени, как Сэйтан добрался до официальной приемной, спина разболелась от непривычной сутулости, а мышцы ног стали предательски гореть. Однако Мензар достаточно умен, чтобы распознать ловушку, поэтому физические неудобства помогут скрыть иллюзии, таящиеся в спутанной сети.
Сэйтан шагнул в большой зал и тихо зашипел, увидев человека, стоявшего у дверей.
– Я же велел тебе взять сегодня выходной. – В голосе Повелителя больше не было привычной силы, делавшей его звучание похожим на далекий гром.
– Вам было бы весьма неудобно лично открывать дверь, когда прибудет гость, Повелитель, – отозвался Беале.
– Какой еще гость? Я никого сегодня не жду.
– Миссис Беале сегодня решила навестить свою младшую сестру в Хэлавэе. После того как прибудет ваш гость, я присоединюсь к ним – мы обедаем в ресторане.
Сэйтан обеими руками оперся на трость и вопросительно поднял бровь:
– Миссис Беале – обедает в ресторане?!
Уголки губ дворецкого слегка приподнялись в ироничной усмешке.
– Лишь изредка, Повелитель. С великой неохотой.
Ответная улыбка Сэйтана быстро угасла.
– Лучше присоединитесь к жене, лорд Беале.
– Только после того, как прибудет ваш гость.
– Я никого не жду…
– Мои племянницы тоже ходят в школу в Хэлавэе.
На груди Беале под безупречно белой рубашкой блеснул кровавый Красный Камень.
Сэйтан со свистом втянул воздух сквозь зубы. Все должно быть сделано тихо. Темный Совет ничего не сможет доказать и, соответственно, предъявить ему обвинения, однако если до них дойдут слухи… Он пристально посмотрел на Предводителя, носящего Красный Камень.
– И сколько человек об этом знают?
– О чем, Повелитель? – мягко ответил вопросом на вопрос Беале.
Но Сэйтан не отвел взгляд. Неужели он ошибся? Но нет… На краткий миг в глазах Беале промелькнуло жестокое удовлетворение. Эта семья никому ничего не расскажет. Но они отпразднуют этот день.