Наследница
Шрифт:
— Мастер Верн, вы в ответе за восстановление аудитории, отчёт мне лично сегодня вечером. Мастер Хрисанф, вы также свободны.
Абаль медленно прошёлся по аудитории, оглядывая обломки парт и, наконец, уселся на тот же стул, который себе облюбовал и мастер Файон. Ясмин оказалась напротив него и больше не могла избегать визуального контакта.
Но сердце дергалось, лицо горело. Она предприняла попытку вернуть контроль над ситуацией.
— Верн, на твоих плечах ответственность за мебель в моем кабинете, — Ясми неспешно сняла с шеи ключ
Верн тут же отмер. Повесил цепочку на шею и проказливо улыбнулся:
— Вот прямо так и доверишь мне ключик?
— Божественный артефакт, — невозмутимо поправила Ясмин. — Только на этот раз без вакханалий.
Верн, остававшийся единственным, на кого не действовало давление Абаля, легко подбросил ключ и выскочил в дверь. За ним, тяжело ступая, вышел Хрисанф, но у двери задержался. Обернулся, словно спрашивая у неё разрешение на уход. Его отец нахмурился, но промолчал, и Ясмин кивнула, словно разрешая уйти. Нет смысла проверять верность Хрисанфа таким отвратительным способом, он уже доказал ее.
— Чем обязана?
Она, наконец, набралась смелости посмотреть на Абаля. Картина маслом. Король-солнце на утреннем приеме. Неспешно листает донесения подданных, а человек пятьдесят народу подобострастно замерли около господина, ловят каждое слово, каждое движение ресниц.
Надо заметить, Абаль сносил всеобщее внимание с завидной стойкостью. Но и против неё давление негативно настроенной толпы мало работало. Сказывались бесчисленные лекции у студиозусов, мнивших себя умнее учителя. На психфаке такое случалось сплошь и рядом, каждый второй считал себя гением.
— Мастер Белого цветка вошла в Большой совет, и мой визит продиктован необходимостью.
— Но, мастер Тихой волны, мастер Ясмин не проходила экзамен на соответствие, — мастер Дея с ненавистью уставилась ей в лицо.
Из той кучи народа, что вломилась в аудиторию, Ясмин не глядя вычленила троих. Словно это было частью повседневного ритуала и давно превратилось в привычку. Дея, Бриар и Дровосек. Бриар был, пожалуй, лучше других, но ее ненавидел до кровавой рвоты. После проигрыша Верна на экзамене, он заработал понижение статуса, что привело к временному исключению из Цветочного круга.
Как она вообще выжила, вдруг подумала с недоумением Ясмин. Какой бы необыкновенной не была Ясмин, она была одна, а в Варде водились монстры и пострашнее Примула. Один только мастер Файон чего стоил. Отец Хрисанфа, решивший выслужится за ее счет, но в результате покалечивший Фло. Мастер Дея, которой стоило лишь пальцем шевельнуть, как летели статусы и головы.
Что-то было не так. Что-то очень сильно не сходилось.
Она чего-то не знает? Ее память — память Ясмин — ещё не вернулась полностью?
С ужасом, который ещё плескался на дне мускульной памяти, она подняла взгляд на Абаля, и тот удержал ее взгляд.
— Экзамен не обязателен, — лицо Абаля словно оттаяло,
— Мастер Ясмин не справляется с классом. Согласно отчету мастера Низы, ее навыки преподавания крайне слабы, половина цветков не прошли первые зачеты. Она должна объясниться.
А… Та увядшая розочка, чьё имя Ясмин так и не удосужилась запомнить, и которая маялась сейчас под ласково-дрессирующим взглядом мастера Деи.
— Объяснись, мастер Ясмин, — Абаль согласно кивнул
Они были в своем праве потребовать объяснений. Ясмин была отвратительным учителем, не ладила с детьми, а мастер Низа вертела ей, как захочется. Что она им объяснит? Что дети ни во что ее не ставят? Да ей в лицо рассекаются и будут правы.
Мастер Дея, которой не досталось стула медленно прохаживалась вдоль окна. Не беспокоилась. Наверное, знала из первых рук, каковы достижения Ясмин в преподавательской сфере. В Бриаре чувствовалось неуловимое довольство, даже увядшая дамочка радостно трепыхалась на заднем фоне. Дровосек постукивал тонкой тростью в ожидании. Разве что Лив не высказала ни единой эмоции, застыла прекраснолицым темнооким сфинксом.
— Чернотайя.
Ясмин дернулась и растерянно огляделась. Она совершенно точно слышала, как кто-то сказал «Чернотайя», но никто не отреагировал. Все по-прежнему с нетерпением ожидали ее ответа. Абаль…
Абаль смотрел прямо на неё, удерживая взгляд.
— Скажи о Чернотайе, ну же, — он подпер одной рукой щеку и чуть отвернулся к окну, и говорил одними губами.
Просто Ясмин слышала. Ясмин владела голубиным слухом, и Абаль знал об этом. Как же так? Впрочем, она обдумает это потом, когда выкрутится. Если выкрутится.
— Я выполняю до трёх операций в неделю в Чернотайе, — сказал она неуверенно.
Это даёт ей какие-то преимущества? Даёт или не даёт?
— Это не так, — Абаль поощрительно дернул уголком губ. — Согласно отчетам последних трёх лет, твоя нагрузка не превышает одной операции в месяц. Говори о Примуле, Примул не посмеет солгать.
Последнее он снова сказал одними губами, и никто кроме Ясмин его не услышал.
Все дело крылось в юридической нежности научного ведомства. Отчеты писались людьми, которые в глаза не видели настоящих отчетов, но отчеты были и шли сразу на стол Примулу, курировавшему Чернотайю лично.
— Верно, — поддержал Дровосек. — Ваша нагрузка рассчитана согласно трудовой законодательной норме.
Мастер Дея перестала шарахаться у окна.
— Я подаю отчеты лично Примулу, — послушно повторила Ясмин, от отрывая взгляда от Абаля. Тот едва заметно склонил голову и промолчал.
Мастер Дея медленно подошла к столу и встала за его левым плечом, подобно бесу-искусителю.
— Если вы брали операции сверх нормы добровольно, то юные цветки Астрели не в ответе за вашу безалаберность. Берите столько, сколько можете осилить. Вот если бы вы…