Наследник Буйного
Шрифт:
– А как фамилия психолога?
– Спрашиваю, чтобы убедиться в своей правоте.
– Каримова.
Когда Эмир фамилию произносит, меня в шок бросает. Он не нашёл психолога для отвода глаз. Он записался к самому лучшему.
Глава 12.
В кабинете психолога просторно и комфортно. Никаких ярких кричащих цветов. Всё в спокойных оттенках. Удобный диван. Есть даже кушетка, чтобы прилечь.
Альбина Каримова выглядит впечатляюще. Ей около сорока,
Тут же стреляю взглядом не глазеет ли на неё Эмир. А то и на этом уже можно закатить скандал и уйти. Но мужчина не смотрит на психолога, всё на меня глазеет.
– Злата и Эмир, присаживайтесь, где вам будет удобно.
– Альбина Каримова вежливо улыбается, указывает на кресло, диван. Я же прикусываю язычок, когда хочу отправить Эмира на кушетку. Ему точно нужна глубокая терапия. Возможно, с гипнозом.
Решаю сесть рядом с Эмиром, но отодвигаюсь на край диванчика. Психолог это сразу же замечает, но никак не реагирует.
– С какой проблемой вы обратились?
– Альбина Басировна улыбается, максимально приветливо расположена.
– Давай, кукла, озвучивай, - Буйный с издёвкой произносит. Мол, давай, пусть эту хероту и другие люди послушают.
– Проблем у нас много, - вздыхаю, - но, наверное, начнём с самой большой - Эмир пьёт.
– Грустно вздыхаю. И чувствую, как Буйный в меня взглядом впивается. Злым. Ну а что? Алкаши только так и смотрят, может, думает, что я его чекушку украла.
– Не перебарщивай, - рявкает, а я грустно вздыхаю.
– Ну а разве нет? Виски стаканами.
– Ну не залпом же! Да, я вечером расслабиться могу, но не так же...
– Ты при мне бутылку выпивал! Для аппетита!
– Не останавливаюсь, Буйному в глаза смотрю, хоть и страшно до чёртиков. Ну не накинется же он на меня, правда?
– Эмир, вы не замечаете, сколько выпиваете?
– Здесь психолог подхватывает.
– Да всё я нахер замечаю! Она преувеличивать любит. На десять, бляха, умножать!
– А после вот такая агрессия, - продолжаю, - а у нас ребёнок маленький. И он с ним видеться хочет, а как же мне его подпускать?
– Вздыхаю. На Эмира в упор смотрю, а он мне взглядом расправу обещает.
– А ещё... У нас запой вот четыре года назад был. Сильный. Настолько сильный, что мы его даже похоронили! Представляете?
– Ресницами хлопаю и на психолога смотрю. Но она не выглядит удивлённой, как будто вот такие парочки к ней чуть ли не каждый день приходят.
– Кукла, - рычит угрожающе, а я губы поджимаю. А что говорить? Что ты криминалом занимаешься и тебя как будто грохнули? Алкашом будешь!
– Злата, какой конечный результат вы бы хотели получить от семейной терапии?
А можно, чтобы ему под наркозом внушить, что он меня не знает? Чтобы жить спокойно дал? Наверное, вряд ли. А жаль.
– Хочу убедиться, что он максимально адекватный и я могу подпустить его к ребёнку. Потому что методы, которые он использует, больше пугают!
– Закончила?
–
– Я только начала, - в ответ ему угрожающе улыбаюсь, - он как сталкер ходил за нами и ребёнка напугал. А теперь хочет, чтобы я его к сыну без всяких претензий и условий подпустила.
– Хорошо, Злата, ваш запрос я услышала. Эмир, а что касается вас?
Буйный вдруг вместо того, чтобы плевать и кричать, угрожающе рычать, вдруг... улыбается мне. Совсем катушка слетела?
– В семью вернуться хочу, - выдаёт, а я только от такой наглости рот распахиваю, - я вчера свою первую звёздочку получил в клубе анонимных алкоголиков. Иду к успеху.
Вот же козёл!
– Смотри только не пропей на радостях, - огрызаюсь в ответ.
– Ну что ты, милая, я очень хочу обратно. Готов даже зашиться.
Или закрыться. В гробу. Я туда пару гвоздиков вколотила бы.
– Я понимаю, с какой проблемой вы обратились. Но должна предупредить, что проработать все моменты мы сможем только, если вы оба будете этого хотеть. Злата, я понимаю, что обида на Эмира очень сильная. Задела вас глубоко, и вы пока что не готовы его простить. Так же я понимаю, когда преувеличивают или говорят неправду. По тону, мимике, взгляду. Даже по тому, как часто вы поправляете волосы, когда говорите, что Эмир злоупотребляет алкоголем.
Вот здесь мои щёки моментально краснеют. Меня раскусили за считанные секунды.
– Эмир, вы очень сильно обидели Злату, и хотя бы для того, чтобы вы смогли обсудить проблему без лишних эмоций, нужно время. Просто не будет. Так что вы должны оба принять решение - действительно ли вы хотите решить свои проблемы.
Я скрещиваю руки на груди. Вздыхаю тяжело. Обязательно психологу быть настолько проницательным. Эмир выглядит таким же недовольным, как и я. Помещение заполняется тишиной.
Альбина Басировна постукивает кончиком ручки по своему блокноту, заставляя скривиться.
– Итак, - мягко улыбается она. – Начать начистоту довольно сложно, не так ли? Мы можем попробовать...
– Говорить начистоту, - влезаю я. – Да, это очень сложно. Я про алкоголь соврала. Про вспышки агрессии нет. Но просто я не могу рассказать всё.
– Тут можно быть искренними. В этих стенах никто не осудит.
– Да?
– Я изгибаю бровь, поворачиваясь к Эмиру. Взглядом даю понять, что у меня тут много идей. Ему понравится, если я озвучу?
Ох, да тут прямой рейс от психолога до надсмотрщика. Буйный сжимает челюсть так сильно, что мышца дёргается. Скалится, молчанием продавливает. Намекает, чтобы я лишнего не базарила. Я вздёргиваю подбородок. А нечего меня было приглашать сюда. Хотел же обсудить?
– Эмир врёт, - хмыкаю я. – Он мне четыре года врал. Представляете? Четыре грёбанных года, я думала, что он…
– Он? – Подталкивает Каримова. – Что Эмир сделал?
– То, что должен был, - мужчина упирается локтями в колени. – Не появлялся в её жизни. Дал, блядь, дальше со своим ебанатом жить. Она замуж выскочила.