Наследник чародея
Шрифт:
— Сын частенько бывает в Обители, пытает овладеть заклятием Камнепада…
— Сейчас его там нет.
— В последнее время он надолго уходит в коридор Мвжири дрессировать бурых летучих мышей может быть…
— Давайте вместе его поищем, матриарх, — перебил вардрул.
Наблюдавший эту сцену Феннахар решился наконец поинтересоваться:
— Верран, что стряслось? Ведь что-то случилось, верно?
— Речь идет о Змадрк Четырнадцатой, — поспешно объяснила Верран, — молодой вардрулке, к которой Террз… особенно привязан. Она больна, и нужно срочно найти Террза.
Феннахар без лишних слов кивнул, подобрал
Дбавбщ Хфу удалился, не желая мешать Змадрам предаваться скорби. Матриарх Грижни как приданной Приобщенной не было нужды колебаться на сей счет. А Феннахар? Верран с сомнением поглядела на него. Он ничего не знал о тонкостях вардруловых ритуалов, и священность погребальной заводи была для него пустым звуком. Ей не следовало бы брать Феннахара с собой, но отослать его она почему-то не решалась. Мысль о том, что предстоит вновь оказаться на месте недавней бойни, подле умирающей Четырнадцатой, внушала Верран ужас, присутствие Феннахара немного успокаивало душу.
Оттого лишь, что он — человек? Возможно. Впрочем, нет.
Она ничего не сказала, и Феннахар, даже не догадываясь о невольной своей бестактности, прошел рядом с ней отрезок коридора Мвжири до погребальной заводи Змадрков.
С тех пор как после нападения гвардейцев были совершены все необходимые обряды, Верран сюда не заходила. Да и теперь шла словно против воли. У идущего рядом с ней Феннахара перехватило дыхание при виде светящейся заводи и собравшихся вокруг нее вардрулов. Члены клана — небольшая горстка оставшихся в живых — глядели на бесчувственное тело сестры, и общий их хиир был чрезвычайно тускл, куда тусклее, чем того требовала ситуация. Четырнадцатая Несомненно была всеобщей любимицей. Атмосфера неизбывной печали, ощутимая даже не слишком восприимчивой к вардруловым настроениям Верран, свидетельствовала о том, что тяжесть свалившихся на клан невзгод грозит стать непосильной.
Четырнадцатая лежала возле самой кромки воды у подножия пьедестала. Поблизости полыхал костер призванный согреть ее застывшее тело, — весьма сомнительное лекарство, но другого вардрулы не знали. На первый взгляд казалось, что она мертва. Недвижна. Огромные глаза закрыты, а окаймляющие их валики мышц незаметны. Гибкие прежде пальцы прямы и жестки. Плоть полностью утратила лучезарность. Лишь приглядевшись, можно было уловить едва приметное дыхание. Коленопреклоненный Террз застыл рядом с невестой. Юноша отрешился от действительности — видимо, пытался применить магическое средство излечения. Любимые его кристаллы покоились на ладони вытянутой вперед руки, губы беззвучно шевелились. Однако успеха он, похоже, не добился, ибо кристаллы оставались столь же безжизненными, как его подруга.
Подойдя ближе, Верран увидела до чего бледен ее сын, заметила испарину на его лбу. Очевидно, Террз уже довольно долго истязал себя магией, и эффект чудовищного напряжения не замедлил сказаться. Познания Верран в чародействе позволяли ей с полным основанием считать, что упорство в таких делах далеко не всегда залог триумфа. Для магии требовалась предельная концентрация мысли и спонтанный прорыв — нечто вроде вдохновения, — а утомленный, измученный мозг вряд ли на это способен. Разумеется, Террз и сам прекрасно это понимал. От материнских глаз не укрылась его тоска отчаяние — чувства, блокировавшие и без того труднодостижимое просветление. Юноша перестал шевелить губами, но не отрывал взгляда от лица своей Будущности. Кристаллы в его руке не подавали никаких признаков жизни. Четырнадцатая, вся во власти Оцепенения, тоже. Плечи Террза поникли, вытянутая рука безвольно упала. На мгновение он окаменел, стиснув зубы, тщетно пытаясь собраться с силами, затем резко выпрямился и набрал в грудь воздуха, чтобы начать все заново.
Но прежде чем с его губ слетели первые заклинания, Хар-Феннахар произнес:
— Думаю, я сумею вам помочь.
Все присутствующие удивленно обернулись на его голос. Вардрулы, не понявшие чужих слов, замерцали и загудели. Верран почувствовала, как краска заливает ее лицо. Кто бы мог подумать, что ее спутник способен на столь вопиющую бестактность?
Террз поднял глаза, но вспыхнувшее в них негодование сменилось простым раздражением при виде искренней убежденности на лице Феннахара.
— Вы знакомы с болезнями вардрулов? — спросил он.
— Вовсе не знаком.
— В таком случае прошу больше меня не отвлекать. Моя магия — единственный шанс сохранить ей жизнь.
— Нет. Сейчас в ее распоряжении магия нынешнего главы ордена Избранных.
Террз сразу же понял, о чем речь.
— Вы принесли с собой?..
— Универсальное снадобье, изготовленное Джинзином Фарни.
Опустившись на колени у изголовья Четырнадцатой, Феннахар развязал мешок и среди множества предметов отыскал маленький флакон, из которого тут же вынул пробку.
— Постойте… Разве оно предназначено не только для людей? — усомнилась Верран. — Откуда нам знать, вдруг оно принесет вред Четырнадцатой?
— Дядя Джин называл его «универсальным», — парировал Феннахар. — Нам остается лишь надеяться, что мы верно истолковали сказанное им.
— Она умирает. Моя магия бессильна, — неохотно признал Террз.
Феннахар вопросительно взглянул на него и получил в ответ слабый кивок. Затем бережно приподнял Четырнадцатую за плечи и вылил ей в горло добрую половину содержимого флакона. Вардрулка судорожно проглотила жидкость, и Феннахар снова опустил ее на пол.
В течение нескольких минут ничего не происходило — она лежала бездыханная и неподвижная, — и Террз, казалось, с каждым мгновением старел. Но вот на глазах у притихших сородичей хиир Четырнадцатой стал медленно, очень медленно разгораться, и вот плоть занялась слабым свечением. Вардрулы приветствовали это превращение мелодичными криками, а Верран почувствовала, как на глаза у нее наворачиваются слезы. Даже с Террза и с того слетела маска напускной бесстрастности, уступив место выражению чуть ли не болезненного облегчения.