Наследник Громовержца
Шрифт:
— Дело не в Фергюсонах, — мрачно произнёс брат. — Феб бракует всех претендентов, независимо от их мастерства и происхождения. Причём всякий раз находит убедительные причины, с которыми мы не можем не согласиться. А сегодня у меня возникли подозрения, постепенно переходящие в уверенность, что он неспроста такой разборчивый. Похоже, у него есть своя кандидатура, но он никак не решается её предложить. Боится, что мы будем против — все, кроме Шейна.
— Ага! — сообразила я. — Ты думаешь, что это девушка?
— Почти не сомневаюсь. И даже догадываюсь, кто. Одна гитаристка из нашего последнего мира.
— Его подружка? — как можно безразличнее спросила я.
— Не знаю. После той вечеринки, на которой они познакомились, я её больше не видел. И Феб о ней ни разу не упоминал. Однако стащил у меня диск с её записями — как раз сегодня утром я это обнаружил. Надо признать, что играет она здорово.
— Так в чём же проблема? Что она не ведьма? Или что девчонка?
Патрик заметно смешался:
— Ну… в шоу-бизнесе существует такое понятие, как формат. У нас команда мальчишеская, колдовская — это формат, в котором мы привыкли работать. Тут и чисто технические моменты, и психологические…
— Короче, — перебила я, — ты пока не готов к перемене формата. И Мортон с Гленном, как я понимаю, тоже. Но ничего, Феб с этим справится. Промаринует вас ещё недельку-другую безрезультатными прослушиваниями, пока вы не дойдёте до кондиции, а потом предложит свою протеже. И у вас просто не останется сил на возражения.
— Да уж, — согласился Патрик. — Скорее всего, так и будет. Феб умеет настоять на своём.
— А как он вообще? — спросила я. — Держится нормально?
— Абсолютно. Такое впечатление, что вернулся прежний Феб, каким был пять лет назад. Вместе планируем следующие гастроли, работаем над обновлением репертуара, постоянно спорим о том, сколько должно быть своих вещей, а сколько можно взять чужих — и каких именно. На днях он написал слова для новой песни, сейчас сочиняем музыку. Вроде отлично получается.
— И о чём песня?
— О любви. Будет шикарная баллада, тебе обязательно понравится. Феб и раньше был хорошим поэтом, но его последнее стихотворение — просто супер. Можно подумать, что купание в Источнике раскрыло новые грани его таланта.
— Кстати, а что он говорит про Источник?
— Ничего конкретного. Самой темы не избегает, но от прямых ответов уходит. А я не настаиваю. Мне, конечно, хотелось бы знать, за какие заслуги Источник так его отметил, но нельзя сказать, что я сгораю от любопытства. Для меня главное, что Феб остался своим в доску парнем и никакие уровни Круга Адептов его не изменили.
Тем временем гитары умолкли и теперь слышался только перестук барабанов. Мои уши могли наконец отдохнуть — Мортон барабанил красиво и ненавязчиво. Патрик вышвырнул свой окурок по микро-туннелю куда-то в безвоздушное пространство и тут же начал новую сигарету.
— Между прочим, Фи, это правда, что Феб уже не сможет стать Стражем Порядка?
— По-видимому, да, — ответила я. — Во всяком случае, так считает Софи. По её мнению, теперь Феб слишком прочно связан с Источником, и эту связь невозможно разорвать.
— Вот и хорошо, — сказал Патрик. — Фебу совсем не нравились планы Порядка. А сейчас он явно воспрянул духом. Похоже, Источник предложил ему такое будущее, которое его полностью устраивает.
— Да, наверное, — согласилась я. — Вот только хотелось бы знать, что это за будущее.
И я, и другие адепты спрашивали у Хозяйки, зачем Источник допустил Феба на десятый уровень. Она ответила, что сама не знает, но мы ей не поверили. Источник не мог так поступить без её ведома и согласия.
Феб тоже темнил и настойчиво утверждал, что ничего по существу дела Хозяйка ему не сказала. Однако я не сомневалась, что те или иные объяснения он всё-таки получил. Причём они целиком удовлетворили его, иначе он не вёл бы себя так спокойно…
Барабанный перестук прекратился, и вместо него зазвучал орган — торжественно и величественно. У мальчиков многие песни начинались с такого многообещающего вступления. А потом врывались злющие гитары и всё портили.
Патрик одним глотком допил свой кофе и поднялся.
— Так, кажется, прослушка закончилась, — с облегчением произнёс он. — Теперь остаётся только сказать Брокайду, что его стиль нас не устраивает.
— А почему бы прямо не сказать, что он плохо играет? — спросила я, проходя вслед за братом в дом.
— Я так никогда не делаю. Считаю, что человеку нужно дать шанс. А вдруг через несколько лет его талант внезапно расцветёт, и он станет виртуозом… Гм-м. Хотя в этом случае надежд мало.
Мы пересекли просторный холл, миновали кухню и через чёрный ход вышли с противоположной стороны дома. Как и на прежнем месте базирования группы, здесь стоял помост с аппаратурой и инструментами, а сверху раскинулся колдовской навес, предохраняющий от дождя и солнечных лучей. Впрочем, на этой широте Сумерек Дианы солнышко никогда не жгло, а лишь ласково грело.
Как я и ожидала, на синтезаторе играл Феб. Остальные ребята — Мортон, Шейн и Гленн, — развалились в плетённых креслах возле помоста и глушили из бутылок пиво. Все четверо шумно поприветствовали меня, затем Шейн удивлённо спросил у Патрика:
— Разве ты не сбежал к Амалии?
— Ещё нет, просто пил кофе. А где Брокайд?
— Только что отправился в Авалон, — ответил Феб, соскочив с помоста. — Мне лень было вести его через Безвременье, так что просто швырнул тётушке Бренде.
— Быстро же ты освоился! — сказала я с невольной завистью; самой мне понадобилось несколько месяцев, чтобы решиться на переброску живого человека.