Наследник Хлада
Шрифт:
Это проявилось так остро, что я неосознанно вздрогнул, почувствовав фальшь. Нет, она действительно гордилась, что является Бельской, но вот мое происхождение у нее вызывало сомнение. Не знаю откуда, но я понял это с кристальной ясностью — стоящая передо мной девица, вовсе не считала меня достойным войти в их «великую и гордую семью» властителей Северного Удела. Она это тщательно скрывала, но брешь притворства дала трещину, позволив взглянуть на истинное отношение к себе.
Это называлось Ментальный щит, — вспомнилась одна из статей про одаренных. А угадывание эмоций — умение читать
Выходит у меня и правда есть магические способности?
— Значит ты моя сестра? — сарказм и обида прорвались в голосе.
Платиновая блондинка в брючном костюме за несколько тысяч внимательно на меня посмотрела.
— Только не вздумай устраивать истерики, обвиняя, что бедного сироту бросили и что ему пришлось выживать, — с презрением отчеканила она.
Тон голоса мгновенно привел в чувство, заставив покраснеть. А ведь действительно на мгновение захотелось выплеснуть обиду, заявив, что раз шестнадцать лет был не нужен, то и дальше пусть проходят мимо, обойдусь без внезапно обретенной родни.
— Про тебя не знали, твоя мать умерла при твоем рождении, и не сказала отцу о тебе, даже о беременности не сообщила. Так что если кого-то хочешь винить в своих несчастьях, вини ее.
А вот теперь мне захотелось ударить наглую стерву. Врезать по холеной мордашке вбивая губы в кровь, вышибая зубы и ломая нос. Увидеть, как это изящное лицо превращается в кровавый сгусток. И плевать, что она девушка, когда произносятся такие слова, неважно из чьего рта они вылетают.
Почувствовав это, Юлия Бельская оттолкнулась от крыла машины, на которое до этого времени облокачивалась, и повела ладонью, одновременно делая замысловатый пас рукой. Секунда и между пальцев заиграли искорки, превращающиеся в веретено, вытягиваясь и обретая форму изысканного кинжала необыкновенно белого цвета.
Резкий взмах, отточенное движение — и последовал молниеносный бросок. Сделав пируэт кинжал вонзился в ближайшее дерево, с легкостью пробив не самый маленький ствол. Еще через мгновение, сделав дело, оружие осыпалось на землю крошевом, оставляя после себя ровное отверстие…
Юлия медленно выдохнула. За мгновение, перед тем как применить пусть и простейшее, но боевое заклятье, она вдруг поняла, что испугалась. Всего на секунду, но страх мелькнул в сознании, посеяв ростки паники, вынудившие применить именно боевые чары, а не что-то более безобидное, вроде барьера мороза. Вспыхнуло нечто в глазах стоящего напротив парня, что заставило испугаться. Что-то нехорошее, что-то мрачное, сулящее муки и страдания, как если бы…
Она вдруг поняла, когда испытывала похожие ощущения. Священное озеро, его темные воды создавали такое же чувство, мрачным покровом покачиваясь в форме тяжелых волн. Ощущение безысходности, того, от чего невозможно скрыться, что поглотит тебя с такой же легкостью, с какой человек давит муравьев.
И это нечто мелькнуло в глаза парня, бастарда, на кого Советники возлагали такие надежды.
Что-то огромное и равнодушное в своей безраздельной мощи выглянуло из-за спины сопляка. Всего на мгновение, но этого хватило, чтобы опытный боевой маг по-настоящему испугался…
— Впечатляет, — буркнул я, оглядывая дырку в стволе дерева.
Вспышка ярости прошла, но девица все равно цепко следила за мной, словно ожидая чего-то нехорошего. В ней появилась настороженность и какая-то… опаска? Как если бы ожидая встретить безобидного кролика вдруг наткнулась на гремучую змею.
— Я подумала, что небольшая демонстрация не повредит, — холодно произнесла Юлия. Однако в женском голосе проскользнуло напряжение.
Она меня боится? Бред… Или не бред? Куча вопросов, и ни одного ответа.
— Как ты узнала, что я здесь появлюсь? — спросил чтобы хоть что-нибудь спросить.
Честно говоря, и сам не знал как толком как на все это реагировать. Слишком много обрушилось за короткий промежуток времени, голова шла кругом, не успевая все осознать. Сначала внезапно обретенная родня из настоящего колдовского клана, затем похищение (точнее наоборот, первое предшествовало второму, но какая уже разница), затем неожиданно свалившееся богатство, теперь это.
— Судя по реакции, Оболенские успели тебе уже рассказать про семью и скорее всего заставили на себя работать, — будто продолжая прерванный разговор сказала Юлия, замолчала и пытливо уставилась.
— Оболенские? — тупо переспросил я.
— Братья Игнат и Прохор, мелкие ростовщики, считающие себя крупными финансовыми воротилами.
Я мысленно перебрал в уме беседу в подвале с дамой со шприцом в руках, догадавшись, что это все между собой связано. Ни о каких Оболенских она не упоминала. Кажется. Черт, она даже не представилась.
— Эти два придурка создали Консорциум, и до сих пор думают, что об этом никто не знает. Кретины пытаются влиять на рынки, используя силу. Их пока терпят, за общую полезность, но однажды они переступят черту и закончат свои ничтожные жизни в канаве с перерезанными глотками и остекленевшими взглядами.
Я вздрогнул, настолько оказалась яркой нарисованная картина будущего незнакомых братьев. Кем бы не были Оболенские, я бы на их месте держался подальше от сумасшедшей стервы с белыми под серебро волосами, столько убежденности прозвучало в ее словах.
Она не предполагала, она твердо знала, чем закончат непонятные братья. И мне эта убежденность категорически не понравилась. Если уж она (и стоящие за ней) относятся так к своим собратьям аристократам (фамилия Оболенских прямо на этот факт указывала), то как они будут относится ко мне? Риторический вопрос, не требующий ответа.
— Они подослали к тебе Лидию, — продолжала делиться девушка, — своего любимого агента. Она корпоративный наемник и выполняет грязную работу, за которую другие обычно не берутся.
Вот значит кем была женщина в подвале. Ничего удивительно, по повадкам было видно, что ей не впервой похищать людей и вкалывать им яд. Кстати об этом, раз уж моя собеседница разоткровенничалась, глупо этим не воспользоваться.
— Они что-то мне вкололи, сказали яд, — изрек я. — А еще сказали, что без противоядия я не протяну и недели. Но если буду слушаться, то еще поживу.