Наследник имения Редклиф. Том первый
Шрифт:
— Не бойтесь, — сказала она: — я не прочу Гэя себ въ женихи. Увряю васъ, что и онъ обо мн не думаетъ. Она вся вспыхнула, взглянувъ на Филиппа.
— Онъ меня и сестру любитъ одинаково. Это такой еще ребенокъ, — заключила она.
— Я знаю, что дло не дошло до конца, — прервалъ ее Филиптъ, стараясь говорить спокойно. — Я только хотлъ заране васъ предупредить. Вы можете далеко зайдти, можете полюбить, сами того не замчая. Вамъ нужно быть осторожне.
— Никогда! воскликнула Лора. — Я никогда не думала о Гэ, какъ о жених. Я его очень люблю; думаю о немъ гораздо лучше, чмъ вы, но чтобы любить его больше всхъ на свт — никогда! Какъ могло это придти вамъ въ голову, Филиппъ?
— Можетъ быть, я слишкомъ строгъ къ вамъ, Лора….
— Не смйте говорить, что я охладла къ вамъ, — сказала она съ улыбкой. — Я не въ состояніи измниться. Если есть во мн что-нибудь хорошее, я всмъ этимъ обязана вамъ.
Лучшаго отвта онъ не могъ получить. Лицо Лоры свтилось любовью. Прочь вс сомннія! Филиппъ молча не сводилъ съ нея глазъ и, нагнувшись, тихо поцловалъ ея руку. Но въ это самое мгновеніе мысль: что я надлалъ! какъ молнія пробжала въ его голов.
— Я увлекся дальше, чмъ нужно было, — думалъ онъ:- я просто признался ей въ любви; чмъ же это кончится? Мн запретятъ съ ней видться, семья придетъ въ негодованіе. Мистеръ Эдмонстонъ возстанетъ противъ смлости нищаго офицера. Все мое вліяніе на нее, наши прежнія отношенія, все разрушится! Впрочемъ, Филиппъ былъ дотого счастливъ, что черныя мысли не могли уничтожить настоящей его радости. Онъ ршился быть только осторожне.
— Лора моя! (какъ отрадно было ей слышать это выраженіе)! ты меня съума свела отъ счастія. Мы узнали теперь другъ друга и будемъ врить нашей любви.
— Да, да! твердила молодая двушка. — Насъ ничто не заставитъ перемниться!
— Мы на вки останемся врны другъ другу. Но не лучше ли скрыть отъ другихъ наше счастіе? Не лучше ли до времени никому не передавать нашего сегодняшняго разговора. Какъ ты думаешь?
Лору очень удивили эти слова. Она вообще считала свои чувства слишкомъ священными, чтобы отдавать ихъ на судъ постороннихъ людей. Она не ожидала, что Филиппъ думалъ иначе.
— Я никогда и ни съ кмъ въ жизни не говорю о своемъ счасть! сказала она и вскочила съ мста, складывая портфель:- наши идутъ, — шепнула она.
Бдная мистриссъ Эдмонстонъ, возращаясь съ корзинкою грибовъ изъ рощи, и не подозрвала, что судьба ея дочери ршилась на этомъ мст, что ея любимый достойный племянникъ обманулъ ея довріе.
Когда мать и дти подошли ближе, Филиппъ, чтобы дать Лор время оправиться, заговорилъ съ ними о какихъ-то пустякахъ. Его начали приглашать въ Гольуэль, но онъ отказался, говоря, что ему некогда, простился съ семьей и ушелъ, нжно пожавъ руку Лоры, отчего та не выдержала и покраснла до ушей.
Возвращаясь домой, капитанъ Морвиль началъ серьезно вдумываться въ настоящее свое положеніе.
— Я признался ей въ любви — это несомннно, — разсуждалъ онъ про себя. — Мы теперь съ ней тсно связаны, а главное связаны тайно. Впрочемъ, это еще не обязываетъ меня жениться; притомъ въ настоящее время я положительно жениться не могу. Буду ждать главное, чтобы меня съ нею не разлучали. Я знаю, что ея родители откажутъ мн въ ея рук и откажутъ ради моей бдности. Зачмъ же мн и настаивать, чтобы она шла за нищаго? Лора можетъ повременить, пока мои дла устроятся. Я твердо врю, что испытанная любовь надежне, чмъ увлеченіе молодости. Теперь ужъ она не поддастся Гэю, и ее не соблазнятъ никакія преимущества его богатства и общественнаго положенія. Она останется мн врна. Одно только дурно, зачмъ мы все это тайно сдлали? Да какъ же было и дйствовать иначе? Филиппъ разсуждалъ такъ хладнокровно потому, что любовь его была очень спокойная, хотя твердая и надежная. Ему хотлось сберечь Лору для себя и совсть грызла его только въ томъ отношеніи, что онъ
— Хороша ли она? разсянно спросилъ Филиппъ.
— Имъ слдовало бы держать лучше тактъ! замтилъ Гэй. — Ахъ! Филиппъ, есть тамъ одинъ болванъ трубачъ, я бы его каждый день палками дулъ! И онъ скорчилъ гримасу.
Какъ иногда пустыя слова могутъ измнять ходъ мыслей.
Оркестръ былъ подъ вдніемъ Филиппа. Онъ не могъ выносить, чтобы о немъ говорили дурно, и потому возразилъ Гэю, что, по мннію многихъ, именно этотъ-то трубачъ и лучше всхъ играетъ.
Гэй расхохотался и, пожимая плечами, сказалъ:
— Ну, такъ ужъ мн придется уши зажать отъ остальныхъ. Прощайте!
— Какъ этому мальчишк надули въ уши, что у него слухъ хорошъ! подумалъ Филиппъ. — Поменьше бы онъ толковалъ о музык, хоть ради того, чтобы не напоминать о своемъ происхожденіи.
ГЛАВА IX
Что-жъ было съ Лорой во все это время? Вокругъ нея разговаривали, смялись, но она ничего не слыхала. Ея мысли, чувства — все было поглощено сознаніемъ настоящаго счастія. Филиппъ любилъ ее, она для него дороже всхъ на свт — чего-жъ ей больше? Съ дтства привыкла она считать его своимъ первымъ другомъ и наставникомъ. Будучи двочкой, она гордилась предпочтеніемъ, оказываемымъ ей передъ прочей семьей. Теперь ей уже 18 лть, но она по прежнему была чиста и невинна, какъ ребенокъ. Романическая сторона жизни осталась совершенно ей неизвстна; она во всемъ вполн полагалась на мнніе Филиппа; въ ея глазахъ онъ былъ непогршимъ. Самая таинственность ихъ отношеній не путала Лору, она врила, что такъ должно быть, потому что онъ этого желаетъ. Мать никогда не была повренной ея дтскихъ впечатлній; болзнь Чарльза не давала возможности мистриссъ Эдмонстонъ смотрть за нравственностію и развитіемъ дочерей. У тхъ поневол жизнь складывалась иначе, чьмъ у двушекъ, неизмнно руководимыхъ материнской рукой. Он совсмъ отвыкли длиться съ нею своими радостями и горемъ. Лора была отъ природы чрезвычайно скрытна и повряла свои мысли только одному Филиппу. Она вообще не знала жизни, ей и въ голову не приходила мысль, что она обязана передать матери содержаніе своего послдняго разговора съ кузеномъ; напротивъ, она не давала даже себ труда обдумывать вопроса: прилично это или нтъ; ей казалось, что дйствія Филиппа не подлежатъ людской критик и, что если онъ предложилъ какого-бы то ни было рода планъ — она должна смло исполнить его.
Вернувшись домой, Лора убжала къ себ въ комнату, растворила окно и, усвшись на немъ, предалась сладкой мечт о своемъ счастіи.
Черезъ нсколько времени дверь тихо отворилась и Эмми едва слышными шагами подкралась къ сестр, держа въ рукахъ три розы различныхъ цвтовъ.
— Какъ, Лора? поскликнула она. — Ты еще не начинала одваться?
— А разв пора? спросила та, встрепенувшись.
— Какъ прикажешь теб отвтить? Ежели на моемъ язык цвтовъ, какъ Филиппъ его называетъ, такъ я имю честь доложить, что у насъ billes de nuit уже свернули свои колокольчики, а tigridias опустили лисгочки. Значитъ, не рано. Гд ты витаешь, въ волшебномъ мір, врно?
— Папа вернулся домой?
— Давно, и Гэй также. Гд-жъ ты сидла, если не слышала, какъ онъ и Эвелина пли вмст ирландскія псни?
— Мн было видніе, — сказала Лора, вскакивая съ окна и смясь какимъ-то неестественнымъ смхомъ. — Эмми начала помогать ей одваться и, взглянувъ пристально на сестру, спросила:- Лора, не случилось ли чего съ тобою?
— А что-жъ могло со мной случиться!
— Я почемъ знаю, можетъ быть, ты въ самомъ дл видла какого-нибудь духа. Душа моя, скажи правду, не утомилась ли ты? Что ты чувствуешь?