Наследник, которому по...
Шрифт:
Предложение было заманчивое. Вот только не в той его части как думал шериф. Перестать быть наследником… Разом скинуть с себя сдерживающие путы, постоянно мешающие моим планам. Это, пожалуй, стоило того, чтобы рискнуть.
Наконец всё обдумав, я утвердился в своём окончательном решении, и размашисто хлопнув по столу, отчего мужчина, не ожидавший подобного, дёрнулся сам, твёрдо заявил:
– Никакого признания, никакого соглашения, вали меня начальник по полной, чтоб прям по максимуму.
Вернувшись
– Я не понимаю, – вдруг, жалобно произнесла девушка, – он словно хочет, чтобы его наказали. Но почему?
– Нет, – ответил, сквозь крепко сжатые зубы старший шериф, – недооценил я его, он куда опытней, чем мне казалось. Зря я про признание заговорил, он сразу понял, что у нас не хватает фактуры на него.
– И что делать? – снова жалобно посмотрела на шефа Лика.
– Пытаться убедить комиссию, что мы не просто так схватили наследника благородного рода, что у нас для этого были хоть какие-то основания. И молиться, чтобы этих оснований хватило, чтобы нас самих не притянули за превышение полномочий.
Глава 27
Звонок в поместье Рассказовых по городскому телефону раздался около девяти вечера, когда все уже находились дома, поэтому трубку взяла хозяйка дома, а не кто-то из слуг.
– Да, слушаю, – произнесла Элеонора, привычно чуть улыбаясь каким-то своим мыслям.
– Анюра? – чуть удивлённо переспросила женщина, – ах, Анюра, точно, здравствуй, девочка. Что?
Тут голос магички изменился и в нём прорезались тревожные нотки:
– Как забрали?! Кто, куда?
Лицо Эльвиры закаменело, а глаза налились синевой. Трубка в руках покрылась изморозью, захрипела шумами, в которых окончательно потерялся девичий голосок, продолжавший ещё что-то сбивчиво говорить, а затем и вовсе пластик захрустел и брызнул осколками, сжатый тонкой женской ладонью.
– Ричард! – прокатился по дому громкий с металлическими нотками голос, – Ричард, чтоб тебя! Ко мне, быстрее!
– Что дорогая? – скатился по лестнице Рассказов старший, как был, в одном тапке, трусах, выглядывающих из под распахнутого халата и с зубной щёткой во рту. Рык жены застал его в ванной, и бросив всё, тот поспешил на зов второй половинки.
– Дрейк арестован, – сходу без предисловий произнесла та, – четыре часа назад, городским управлением полиции. Командовал арестом старший шериф Восточнолесов. Знаешь такого?
– Слышал, – нахмурился мужчина, выплёвывая изо рта щётку и запуливая тапок в угол небрежным движением ноги, – неприятный тип. Но честный, по своему. Что ему надо?
– Неизвестно, – коротко ответила Эльвира, – Анюра сказала, ворвались прямо посреди ужина в их дом, выдернули Дрейка и увезли, ничего не объяснив.
– А почему только сейчас позвонила?
– Пока нашла наш номер, сам знаешь, в общей базе его нет.
– Я через минуту, – решительно произнёс Рассказов-старший, – пока звони нашему адвокату и заодно в спецкомитет, пусть разберуться, по какому праву гражданский шериф хватает аристократа, да ещё наследника рода.
Мужчина с хрустом сжал кулак, зло рыкнул:
– Ну ничего, скоро этот Восточнолесов у меня поедет восточный лес валить!
– Итак, – спецпредставитель комиссии по делам аристократов, в лёгким сомнением посмотрел сначала на меня затем на угрюмого шерифа, – в чём, говорите, подозревается этот юноша?
Грозный и всесильный чиновник оказался совсем не впечатляющим – щуплым лысеватым очкариком, в костюме и с большим кожаным портфелем, но судя по тому, как вокруг него носился мой пленитель, статус у этой комиссии был дай боже, и человечек росчерком пера мог ломать судьбы многих, в том числе и самого шерифа.
– Вмешательство в гражданскую деятельность, – угрюмо произнёс мужчина, подпирая стену допросной.
– Так, – спецпредставитель ещё раз взглянул на лежавший перед ним протокол моего задержания, снова повернулся к шерифу, – Климент Гаврилович, а где родители мальчика? Я вижу, что он пока несовершеннолетний.
Глазки того резко забегали и он, не глядя на меня ответил:
– Пока не можем с ними связаться, но это не особо нужно, по законам аристократии, полная ответственность наступает уже с шестнадцати лет.
– Климент Гаврилович, – вновь повторил очкатый тип, только уже с явно слышимым недовольством, – во-первых, по гражданским законам полная ответственность с восемнадцати лет, а во-вторых, вы как шериф города, должны быть в курсе, что мы прикладываем огромные усилия для встраивания аристократии в наше гражданское общество, для, того, чтобы как можно меньше было поводов для триста пятнадцатой.
– Я готов отвечать без родителей, – вклинился я в разговор, опасаясь, что спецпредставитель упрёться рогом и придётся ждать маман с папахеном и кучей адвокатов, которые шерифа распнут. И два пнут и три пнут, за ними не заржавеет.
– Молодой человек, – вздохнул тот, – вы, возможно, не отдаёте себе полный отчёт, в чём вас подозревают.
– А я ничего не совершал, – я заулыбался, как можно более наглой и самодовольной улыбкой, – шериф фуфло лепит, дело шьёт, на мокруху подписывает, а я не при делах. Зуб даю. Век воли не видать.
Тут я ногтём большого пальца подцепил верхний передний зуб, щёлкнул, затем провёл тем же большим пальцем по шее и завершил это показом классической рокерской «козы».
– Видите, – обличающе ткнул в меня пальцем шериф, – как он себя ведёт? Развязно, нагло, он уже преступник, закоренелый. А ещё наследник рода.