Наследник криминального Малыша
Шрифт:
Мои пальцы зарываются в его короткие волосы, сжимают их и я дрожу всем телом, и чувствую как он дрожит в ответ.
Они изучают его лицо, туловище, каждую чёрточку, каждый рельеф, жар кожи, упругость мышц.
Меня тянет к его губам и до боли хочется прижаться к ним своими.
— Я так соскучилась.
Где же ты был?
— Где же ты был? — выдыхаю выдающим мое сумашедшее желание голосом.
Он опускает голову и утыкается лицом в мое плечо. Его рваное, тяжелое дыхание обжигает кожу моей шеи, заставляя покрываться мурашками
И в какой-то момент я буквально ослеплена собственными эмоциями, и не в силах понять как напрягается мужское тело, как черствеют мужские ладони, как они начинают давить мои ребра, и яростно отрывают от себя.
— Хватит! — рявкнул так, словно в один миг в мою спину вонзили тысячу ядовитых игл, парализуя даже одиноко стоящие волоски на моей коже, а душа ушла в пятки, попутно забирая с собой весь запас кислорода из легких.
— Любимый. — растерянно и наивно. Не понимая природы этой глобальной катастрофы, пытаясь поймать ртом хоть кусочек воздуха.
Ощущая, как впился мне волосы и оттянул мою голову назад резким рывком.
— Хватит блядь! Прекрати эту грёбаную игру сейчас же или я убью тебя. — оглушает звенящей в голосе злобой.
А я всё равно тянусь к нему. Пока сознание не возращает меня в реальность и воспоминания не обрушиваются на меня огромным снежным комом, в безжалостном, сбивающим с ног ударе. Боль на секунду слепит и складывает пополам в бесформенную массу мое оцепиневшее, дизориентированное реалией тело.
— Саша! — голосом утопающего, с трудом переводя дыхание.
— Не смей произносить мое имя, грязная шлюха. — чеканит слова.
— Пожалуйста!
— Я все могу объяснить. — с отчаянной протяжной мольбой в гласных звуках, дрожа всем телом.
— Правда блядь? — сквозь плотно сжатые челюсти.
При этом оттягивает еще сильнее назад мне волосы, свернув мою голову в неестественном положение, наклоняется ближе и шипит мне в губы, прожигая своим безумным взглядом мое серого оттенка лицо.
— Что объяснить?
— Как ты сговорилась с моими врагами, похотливая сука.
— Или как ты воткнула мне в спину нож.
— Подлая тварь!
— Нет! Я люблю тебя! Пожалуйста, ты должен меня выслушать. — слезы обиды заливают мое лицо, а трясущиеся губы замолкают под натиском сминающих их пальцев, не позволяя продолжить.
— Испепеляет глазами и вертит головой в отрицательном жесте.
— Как же красиво тебя научили притворяться.
— Тебе платят чтобы ты сводила меня с ума, да блядь?
Дергает к себе, удерживая за шею.
Это невыносимо больно осознавать как ненавидит тебя тот, кого ты так беззаветно любишь, это ранит в самое сердце, лишает радости и желания жить.
Он зол!
Нет, он не просто зол, его трясёт от
— Пожалуйста, выслушай меня. Я все тебе объясню — пробую еще попытку пробить эту стену ненависти. Цепляюсь за его руки, а он выдирает их из моих ладоней будто ему противны мои прикосновения.
— Заткнись! — рычит не давая сделать и вдох. И только слезы беспрепятственно находят выход, обжигая кожу моих щек своей горечью.
Я знаю. Я виновата, но это не только моя вина. Я не могла рисковать жизнью ни в чем не повинных и дорогих моему сердцу людей, но он, и слушать меня не хочет. Обвинил и вынес приговор, снова.
И это несправедливость заставляет меня буквально давиться льющимся из меня потоком наполненных полной безысходностью слов.
— Я бы никогда тебя не предала! Я же люблю тебя! Неужели ты этого не видишь? Ты должен мне поверить.
— Позволь мне все тебе объяснить….
Жуткий звук издаваемый стоящим передо мной мужчиной и треснувшая от удара дверь заставляет замолчать.
— Ты уже объяснила сука! — бешено выплевывает в мое обескровленое лицо, а его ажно трясет.
— Я помню. Дословно.
— Ты ждешь ребенка от любимого.
— Ждешь или нет? — кричит, утыкаясь своим лбом в мой лоб.
— Да, но это…
— Замолчи! — шипит мне в лицо.
— Замолчи лживая тварь, больше ни слова, слышишь? Ты вся соткана из лжи, даже твой голос.
— Пожалуста, я все объясню. — шопотом раздирающим мне горло и не могу удержаться чтобы не погладить его щетинистую щеку, а он перехватывает мою руку за запястье, и заводят ее за спину.
— Ты…! — вцепился в моё горло с такой силой, что мои глаза широко распахнулись. Если бы взглядом можно было убить то мое бездыханное тело уже бы лежало около его ног.
— Я люблю тебя! — хрипло, смотря в его затуманенные дикой яростью глаза, пытаясь отыскать в них брешь и достучаться до любимого.
И на каких-то первобытных инстинктах схватила его руку и прижала к своему животу. Его хватка моментально ослабла.
— Здесь… — с трудом проталкивая через пересохшее горло первое слово — частичка…
Не дав договорить запечатал своей ладонью мой рот, запихивая обратно даже рвущиеся из него пустое дыхание, а в его глазах блеснули слёзы и лицо исказила маска страдания. Нет, наверно показалось, а через долю секунды его рот оскалился в дикой, животной злобе.
— Красивая попытка! — выламывая мне запястья.
— Безумно красивая!
И эта перемена рвет мой мозг и мучительно щимит грудь.
— Где же вас суки этому учат?
Расхохотался зло, надтреснуто. И мне стало жутко от этого смеха.
И вкрадчиво, совершенно спокойным голосом, словно другой человек.
— Так значит твоим любовником был не сын, а отец? Или ты давала сразу двоим?
— Пардон, троим. Или сколько нас там у тебя?
— Хотя нет, сын отпадает. Бес не лгал, под такими пытками не лгут, ему бедняге не обломилось. Только зря пострадал.