Наследник Новрона
Шрифт:
— Леди Амилия занимает особое место в моем сердце. Она мне как дочь. Чудесная девушка, и у меня сложилось впечатление, что ей нравится сэр Бректон. Он очень хорош, отличный копейщик, но судя по тому, что я слышал, скорее всего вы его победите. Нет, я ничего против вас не имею, человек моего положения и вовсе должен помалкивать, но…
— Но?
— Ну, некоторые рыцари стараются нанести сопернику максимальный урон, метят в забрало и все такое. Если что-то случится с сэром Бректоном… Короче, я не хочу, чтобы Амилия страдала. У нее никогда ничего не было, понимаете? Она выросла в бедной семье и всю жизнь занималась тяжелой работой. Даже сейчас, этот убл… Извините, регент Сальдур,
Адриан, мрачно глядя в свою тарелку, принялся подбирать желток корочкой хлеба.
— Вот почему, если это возможно, постарайтесь провести поединок с Бректоном не очень жестко, чтобы он не пострадал. Конечно, я понимаю, такие вещи не всегда зависят от вас. О, Марибор, мне очень хорошо это известно. Но из разговора с вами я вижу, что вы достойный человек. Ха! Даже не знаю, почему я обратился к вам с такой просьбой. Я не сомневаюсь, что вы сделаете все правильно. Давайте я принесу еще пива.
Ибис Тинли ушел и унес с собой кружку Адриана вместе с его аппетитом.
Во многих отношениях Амилия чувствовала себя ребенком, которого произвел на свет Сальдур в тот день на кухне, когда, благодаря регенту, она из простолюдинки стала дамой. Теперь она уподобилась малышу, только что научившемуся ходить и выполнять простейшие задания, да и то не всегда правильно. Никто ей ничего не говорил. Никто не показывал на нее пальцем и не смеялся, но она замечала многозначительные взгляды и мимолетные улыбки. Амилия пыталась избежать бесчисленных ловушек в лабиринтах дворцовой жизни, не имея ни малейшего понятия об его устройстве.
Когда роскошно одетый аристократ называл ее миледи, Амилии становилось неловко. Она всякий раз удивлялась, когда стражники при ее появлении вытягивались в струнку, в то время как еще год назад те же самые солдаты бесстыдно ухмылялись, когда она проходила мимо. Она не сомневалась, что они продолжают бросать в ее сторону похотливые взгляды, а аристократы над ней смеются, только теперь делают это незаметно.
Амилия считала, что есть только один способ это изменить: перестать совершать ошибки. Если она не будет спотыкаться при ходьбе, переворачивать бокалы с вином, говорить слишком громко, носить не те цвета, какие надо, смеяться, когда требуется хранить молчание, или молчать, когда нужно смеяться, тогда они смогут забыть, что прежде она была судомойкой. Когда Амилия оказывалась рядом с аристократами, это становилось для нее настоящим испытанием, а в незнакомой обстановке она чувствовала себя больной. Вот почему Амилия решила не завтракать в утро соколиной охоты.
Весь двор — рыцари, аристократы, дамы и слуги — на целый день отправлялся на грандиозную охоту в леса и поля. Позади трусили собаки. Никогда прежде Амилии не доводилось ездить верхом на лошади, как, впрочем, и в седле пони или мула, и сегодня она далеко не грациозно покачивалась на спине мощного белого жеребца. На ней было красивое белое платье с накидкой, которые подарила леди Женевьева, и они отнюдь не случайно идеально сочетались с конской попоной. Правая нога Амилии находилась между двумя выступами верхней луки седла, а левая опиралась на нижнюю луку. Сидеть таким образом на спине лошади оказалось весьма непростым делом. От любого толчка сердце Амилии уходило в пятки, и она изо всех сил цеплялась за гриву своей лошади. Несколько раз она чуть не упала назад и представила, как висит на одной ноге, юбка накрывает ей голову, а жеребец продолжает горделиво гарцевать на месте. Эта мысль так ужасала ее, что она ехала, не сводя глаз с земли и боясь вздохнуть или пошевелиться. За два часа конной прогулки Амилия не произнесла ни слова. Она осмелилась поднять взгляд только после того, как егерь скомандовал остановку, когда они выехали из леса и оказались на открытом поле, где из-под снега тут и там торчали коричневые стебли высокого камыша. Пересекавшая поле заснеженная река сверкала в лучах утреннего солнца. Ветра совсем не было, и вокруг царила удивительная тишина. Егеря расставили их в линию вдоль опушки леса, лицом к болоту.
Амилия обрадовалась, что они прибыли на место, и гордилась, что ей удалось справиться с лошадью и благополучно следовать за остальными. Теперь, когда все остановились, она позволила себе перевести дух и увидела, что к ней приближается сокольничий.
— Какую птицу вы бы хотели сегодня взять, миледи? — спросил он, глядя на нее из-под красной шапочки.
Его руки скрывали толстые перчатки.
— А что вы посоветуете? — растерянно спросила она.
Казалось, сокольничий удивился, и Амилия опять почувствовала, что сделала что-то не так.
— Ну, миледи, птиц много, однако жестких правил не существует. По традиции кречет достается королю, сокол принцу или герцогу, сапсан предназначен для графа, соколы без родословной для баронов. Рыцари охотятся с балобанами, дворяне с ястребами-тетеревятниками, бедняки получают обычных ястребов, священники ястребов-перепелятников. Пустельга — это птица для слуг, дербник для дам, но на практике это скорее вопрос…
— Она возьмет Убийцу, — заявила герцогиня Рошелльская, подъезжая к ним.
— Конечно, ваша светлость. — Сокольничий поклонился и коротко махнул рукой. К нему тут же подбежал слуга с огромной птицей с колпачком на голове. — Ваша перчатка, миледи, — сказал сокольничий, протягивая Амилии толстую перчатку из оленьей кожи.
— Вам следует надеть ее на левую руку, дорогая, — сказала герцогиня с успокаивающей улыбкой и озорным блеском в глазах.
Амилия, чувствуя, как отчаянно бьется в груди сердце, молча взяла перчатку и натянула на левую руку.
— Поднимите руку, дорогая, и отведите ее в сторону, подальше от лица, — продолжала давать советы герцогиня.
Сокольничий принял от слуги великолепного сокола и подошел с ним к Амилии. Кожаный колпачок с маленьким плюмажем закрывал птице глаза. Когда ее передавали Амилии, Убийца расправил широкие крылья и дважды взмахнул ими, а потом его мощные когти вцепились в перчатку. Сокол оказался совсем не таким тяжелым, как думала Амилия, и она удерживала его без особых усилий. Теперь страх падения сменился у нее ужасом перед птицей. Она с тоской смотрела, как сокольничий привязывает сокола к ее руке ремешком.
— Красивая птица, — услышала Амилия знакомый мужской голос.
— Да, очень, — покорно согласилась она.
— Позвольте представить вам герцогиню Рошелльскую. Она…
Амилия повернулась и увидела, что герцогиня отъезжает в сторону, оставив ее наедине с рыцарем. И тут Амилию охватила паника. Несмотря на дружелюбие леди Женевьевы, у девушки возникло подозрение, что герцогиня получает удовольствие, мучая ее.
Амилия постаралась успокоиться, оказавшись лицом к лицу с единственным человеком во всем мире, на которого хотела произвести впечатление. Держа одной рукой птицу, а другой поводья, она вдруг обнаружила, что от холода у нее из носа потекло. Она и представить себе не могла, что день сложится так неудачно. Но тут боги словно услышали беззвучные ее молитвы и провозгласили голосом егеря: