Наследник Осени

Карвин Джайлс

Свободный город был красив во все времена года, но особенно осенью. Через несколько недель деревья сменят прежнее убранство и расцветут новыми красками, всевозможными оттенками золотого, оранжевого, красного. Шара выросла среди вечно голубовато-зеленых сосен Фарадана. Они тоже были по-своему красивы, но их красота оставалась неизменной круглый год. Ей больше нравился Огндариен с его волшебной сменой сезонов.

Она вдохнула полной грудью и медленно выдохнула. Дыхание – первые врата, основа всего.

Шара повернулась

к другу, и он улыбнулся. На мгновение все преграды между ними исчезли. Она перестала быть будущей Зелани, а он сыном Перемен Года. Они будто вернулись в детство, в тот день, когда впервые встретились, купаясь в заливе.

– Я боюсь, Брофи.

В его глазах вспыхнула тревога.

– Виктериса?

Теплая волна благодарности окатила сердце. Как хорошо он ее знает и понимает. Какой он замечательный.

Она кивнула.

– Да. Есть кое-что… – Шара не договорила.

– Что?

Она огляделась. Слишком много вокруг посторонних. Не лучшее место для откровенного разговора.

– Знаешь, когда я сбежала из школы в одиннадцать лет… может быть, мне и не стоило возвращаться.

Он нахмурился.

– Еще не поздно. Сбежать можно и сейчас.

– Нет, – с чувством бросила она и уже спокойнее добавила: – Нет. Выбор сделан. Я проучилась девять лет и не собираюсь выбрасывать все, что приобрела.

Он кивнул и как будто снова надел маску серьезности, которую всегда носил в Зале Окон.

– Понимаю. Иногда ты просто делаешь то, что должен, хотя и сам не знаешь, зачем.

Подъем закончился. На вершине Колеса хватило места и для фонтанов, и для садов, и для укромных дорожек. Живые краски цветов, журчание неспешно текущей воды, птичьи голоса. В центре плато возвышался сияющий в послеполуденных лучах Зал Окон. Четыре высоченные арки из голубовато-белого мрамора поддерживали громадный куполообразный амфитеатр, стены и потолок которого складывались из нескольких акров узорчатого стекла, заключенного в изящную паутину медных решеток. Каждый раз, когда Шара видела перед собой этот невероятной красоты и великолепия коронный бриллиант Огндариена, к горлу подступал комок.

Почему в мире столь много уродливого и отвратительного, если люди способны создавать такую красоту? Откуда берутся страхи и сомнения, если рядом, стоит только повернуть голову, находишь примеры силы и мужества? Больше всего на свете Шара ненавидела бессмысленное уродство, презирала грязь и небрежение. И поэтому стремилась стать Зелани. Рожденная среди грязных, ничтожных людишек, прятавшихся от мира в жалких, вонючих лачугах, она твердо решила, что проживет свою жизнь иначе, вознесясь над всеми подобно Залу Окон, став символом несущей свет красоты.

Брофи осторожно тронул ее за плечо.

– Я знаю, у тебя все получится. Ты добьешься всего, чего хочешь. Ты же всегда всего добиваешься. Тебя ждет слава.

– Спасибо. – Она крепко сжала

его руку и тут же, не сдержавшись, ткнула кулаком в живот.

Он молниеносно перехватил ее запястье. Пальцы у Брофи были теплые и твердые, как сталь.

– Будь осторожна, ладно? – С серьезным лицом он казался вдвое старше.

Ей вдруг вспомнился мужчина на Ночном рынке, тот, с плащом. В животе свернулся тугой узел. Она медленно выдохнула, и напряжение исчезло.

– Обязательно буду, – пообещала Шара и, привстав на цыпочки, чмокнула друга в щеку. – А ты тоже веди себя прилично. И не слушай все, что говорит Трент.

Чувствуя на себе его взгляд, она покинула процессию и присоединилась к другим Зелани, собравшимся у врат Весны. Ее место здесь, а Брофи – там, среди избранных.

Сегодня пришли почти все Зелани – около полсотни учеников в возрасте от десяти до восемнадцати лет. В амфитеатр они войдут последними. Самые младшие чувствовали себя неловко, едва ли не впервые облачившись в форму, но Шара знала – правила этикета они усвоят быстро. Робкие и боязливые в школе долго не задерживались.

Брофи приходил на заседания Совета, потому что ему это нравилось. Шара – потому что от нее это требовалось. Брат Креллис хотел, чтобы воспитанников школы видели как можно чаще. Рано или поздно всем им предстояло стать советниками при самых влиятельных, самых могущественных друзьях и союзниках Свободного города. Зелани были своего рода ценной валютой, мощным инструментом политики Огндариена. Пусть каждый смотрит, любуется, завидует и знает: это может принадлежать ему… но только если он сохранит верность Огндариену.

Шара заняла свое место рядом с Калебом, старшим из мужской половины школы, и, стряхнув с ноги сандалию, провела пальчиками по голой лодыжке юноши. Тот выжал из себя слабую улыбку, но головы не повернул, полностью сосредоточившись на дыхании. Ей доставляло удовольствие дразнить его – Калеб был на редкость милый, но уж очень серьезный и старательный.

Потерпев неудачу с Калебом, Шара обратила внимание на потянувшуюся к Залу толпу. Заглядывая людям в глаза, она пыталась угадать, что они чувствуют, представить, каково будет служить им. Какие они, когда остаются наедине с собой, в темноте? И как раздуть тот внутренний огонь, что есть почти в каждом, чтобы он горел ярче солнца?

Пульс убыстрился, и Шара инстинктивно ощутила приближение Креллиса. Люди почтительно пропускали брата Осени. Он не отличался красотой, не вьщелялся нарядом, но толпа раздавалась перед ним, как раздается волна, встречая береговой выступ. Черные волосы его были всклокочены, но лицо неизменно привлекало к себе всеобщее внимание.

Брат Осени не имел при себе Зелани. Поговаривали, что соответствующие обязанности исполняет Беландра, но Шара в это не верила. Креллис просто ждал подходящую выпускницу.