Наследник Петра. Подкидыш
Шрифт:
Подойдя к командиру конников, первый из сопровождающих что-то ему шепнул, и солдаты чуть сдали в стороны, открывая дорогу к возку. Открылась дверь, и оттуда донеслось:
– Заходи, Андрей Константинович, да побыстрее, пока этот ящик совсем не выстудился.
Царя получилось узнать сразу, да и немудрено – в возке, кроме него, вообще никого не было.
– Здравствуй, – начал Петр, едва дверца за Нартовым закрылась. – Ты меня извини, что несколько лет назад в Петербурге не оценил я твоих творений. Что поделать – молод был, неопытен, неумен. Но, как говорится, лучше поздно, чем никогда. Так вот, задумал я дело, коего, кроме тебя, не потянуть вообще никому. Нужно построить завод, который будет делать станки. Чтобы не как раньше, когда ты своими руками по несколько лет делал один станок, а, наоборот, производились они штук по десять в год,
– Конечно, государь, но сколько же денег на это уйдет? И как быть с монетным двором, там же еще работать и работать.
– Про деньги ты мне сам скажешь, когда все посчитаешь, а где их взять – это будет уже моя забота. Насчет же монетного двора… пока не знаю. С одной стороны, это дело тоже нужное, и без тебя там обойтись будет трудно. Давай договоримся так – поначалу он тоже останется на тебе, но ты начинай искать толкового механика, коему потом можно будет доверить это дело, когда работы по созданию завода не позволят тебе отвлекаться. Тем более что вместе с заводом придется строить еще и школу, где станут обучаться будущие мастера.
– Но все же: какие станки делать, для каких работ – кто это будет решать, государь?
– Первое время мы с тобой. А потом, бог даст, организуем что-то вроде Академии наук, но только технических. И тут уже от тебя будет зависеть, чтобы в ней сидели не одни немцы, как в той, что есть сейчас. Но ты не спеши, мы уже скоро приедем. Пообедаем, а потом я свои рисунки покажу, кои изобразил за время болезни.
Нартов смотрел на молодого императора со всё возрастающим изумлением. И дело было не в том, что он вовсе не ожидал от царя таких речей. Нет, Петр ему сильно напоминал кого-то хорошо знакомого, и наконец Андрей Константинович понял, кого именно. Да своего же великого деда! Причем даже не столько лицом, хотя и в нем имелось определенное сходство, сколько энергией и напором. И, что удивительно, голосом.
Встреча с Нартовым являлась одним из важнейших эпизодов в планах Сергея. Потому как его, конечно, многому научили в Центре, и теорию он знал очень неплохо. Но собранный на практических занятиях генератор мощностью в сорок ватт все же не давал достаточной уверенности, что подобное устройство, только в сто раз мощнее, ему удастся изготовить в восемнадцатом веке. Несмотря на то что модель была разработана специально для воспроизводства в тех условиях, не требовала иных материалов, кроме графита, дерева, меди, плохого железа, льняных ниток и рыбьего клея. Причем все работы Сергей сделал вручную – ножницами, напильниками и коловоротом. Получилось не так уж плохо, устройство проработало целых сорок минут, прежде чем развалиться.
Вообще-то изготовление генератора было одним из самых неоднозначных мест в программе. Некоторые предлагали сунуть в контейнер готовый, но после долгих обсуждений эта идея была оставлена, и вот почему.
Да, генератор потребной мощности будет весить всего три с небольшим кило, но ведь он неизбежно окажется очень высокооборотным, то есть потребуется еще и редуктор, а это плюс как минимум полтора килограмма. И значит, из-за лимита веса придется вообще отказаться от запасных деталей к управляющему контуру, что Саломатин считал в корне неверным. А вдруг что-нибудь сгорит? Даже необязательно в контуре, а в том же самом генераторе. Починить столь высокотехнологичный механизм в прошлом при всем желании не удастся. И следовательно, программа благополучно накрывается медным тазом. Нет уж, пусть Новицкий хоть несколько лет подряд строит там здоровенного уродца из местных материалов. И наплевать, что он будет весить в сто или даже двести раз больше, – наоборот, меньше вероятность, что его украдут. А сломается – те же мастера, что его делали, с теми же кувалдами и при помощи той же самой матери его быстренько починят. Высвободившийся же вес мы заполним деталями и инструментами для возможных ремонтов управляющего контура, что сделает вероятность его успешного запуска почти стопроцентной.
Так вот, конструкцию этого изделия Новицкий и сам знал неплохо, и в планшетах имелись подробнейшие описания в нескольких вариантах. Но то все-таки была чистая теория, которая, как совершенно справедливо утверждала незабвенная преподавательница сексуальной культуры, суха без практики. Лучшим же практиком в начале восемнадцатого века несомненно был Андрей Константинович Нартов, сидевший сейчас напротив молодого царя.
И ведь действительно он первым изобрел то, что явилось
Нартов успел сделать удивительно много, несмотря на хроническое безденежье, преследовавшее его всю вторую половину жизни, то есть пришедшееся на самый пик творческого расцвета. И теперь, кроме чисто практической надобности в талантах Андрея Константиновича, Сергея просто по-человечески интересовал вопрос: а что сможет совершить этот неординарный инженер-механик, если вообще раз и навсегда оградить его от недостатка средств и непонимания власти предержащей? Пусть даже в проекты придется вбухивать средства, соизмеримые со всем бюджетом России. Правда, от этого она наверняка лишится каких-нибудь архитектурных красот типа фонтанов Петергофа или Зимнего дворца, построенного при Екатерине Второй. Но лично он, его величество Петр Второй, Божией милостью император и самодержец Всероссийский, и прочая, и прочая, не видел в этом ничего хоть сколько-нибудь трагичного. Не баре, поживем и в Лефортовском дворце, тем более что по сравнению с двухкомнатной хрущевкой, где прошло детство нынешнего императора, или комнатой в общежитии Центра он все равно кажется непредставимо огромным. Хотя, конечно, у него тоже есть свои недостатки…
Может, и тут обратиться за помощью к Андрею Константиновичу?
В начале обеда, на котором, кроме них с императором, больше никого не было, Нартов чувствовал себя скованно. Прислуживал им все тот же лакей с наглой мордой, но он появлялся ненадолго и всегда предварял свой приход осторожным стуком в дверь.
– Пока мы не начали говорить про станки, – повернулся к своему гостю царь, – позволь обратиться к тебе с просьбой. Не порекомендуешь ли какого-нибудь приличного слесаря-механика? Тебя на такую мелочь отвлекать неудобно, но ведь живу я тут просто как какой-то дикарь, прости господи. Вон, камердинер мой в дверь колотит, если хочет зайти, – куда это годится? Мы, чай, не эфиопы. Повесить какой-нибудь звонок, да нескольких тонов, чтобы я заранее знал, кто и зачем сюда ломится. И ответный тоже, дабы мне не драть глотку, а только дернуть за нужную веревочку, сообщая, допускается ли сейчас аудиенция или мое величество занято чем-то неотложным.
Нартов ненадолго задумался – такой вывод можно было сделать хотя бы потому, что он не глядя ткнул вилкой в суповую тарелку и не обратил внимания на отсутствие результата. Но не более чем через пару минут спросил:
– Государь, а обязательно это должны быть все веревочки, если ты хочешь слышать несколько разных звонков, – сколько именно, кстати?
– Восемь, – с интересом ответил император.
– Тогда можно будет сделать три крючка, некоторые из коих потребуется взвести, а потом дернуть за шнур, и получится нужный звонок. Ни одного крючка – первый, один, самый левый – второй, следующий с краю – третий, первые два – четвертый, и так далее, всего восемь.
Сергей чуть не подавился крылом какой-то мелкой птички. Ну ни фига же себе, человек вот просто так, между первым и вторым, додумался до двоичного кода! Или он знаком с трудами Лейбница? Но все равно тогда ему остается всего пара шагов до арифмометра. Но тут, пожалуй, придется на ходу менять план беседы. Потому как следующим пунктом в нем было пожаловаться на отсутствие во дворце санузла, причем сразу раздельного, на совмещенный Сергей насмотрелся еще в двадцать первом веке и не собирался повторять этого здесь. Однако теперь молодому человеку стало просто неудобно отвлекать Нартова на какие-то краны и унитазы. Ничего, пока и с ночным горшком перебьемся, тем более что он торчит уже не под кроватью, а в специально отведенной под это дело комнатенке. Пожалуй, тут можно рискнуть и замахнуться сразу на паровой привод, не связываясь со всякими плотинами. Тем более что гость уже перестал смущаться, освоился – вон как соображалка заработала!