Наследник рода Раджат
Шрифт:
Правда, страха оно у меня не вызывало. Только уважение и преклонение, если здесь уместно столь сильное слово. Хотелось склонить голову и отдать дань поколениям великих предков. И плевать, что, по факту, предки не мои.
Я сделал глубокий вдох и открыл дверь.
Ничего не произошло, даже концентрация родовой силы особо не увеличилась. Наоборот, меня словно что-то мягко подталкивало внутрь, чтобы подошел и прикоснулся к сияющему багровыми переливами алтарю.
Сделав пару шагов вперед, я рассмотрел, наконец, родовой камень.
Он был размером в два кулака, почти круглой формы и со множеством мелких отполированных граней. Вынеси его на свет — наверняка ослепнешь от бликов. А сейчас в нем словно ворочалась густая тягучая сила, то и дело вспыхивавшая багровым на какой-то из граней.
Постамент из черного мрамора я даже не заметил, все мое внимание было приковано к камню.
Как завороженный, я шел вперед мелкими шажками.
И только когда мне оставалось сделать последний шаг и протянуть руку, я вдруг опомнился.
Если алтарь примет меня — это отлично.
Но что если нет? Я еще помню ту стену огня, которой встретил меня этот мир. Ту самую, в которой погиб настоящий Шахар. И я помню, что ничего не смог сделать сам, меня вытаскивали оттуда другие люди. Причем действовал тогда далеко не только глава рода, там было много голосов.
А сейчас рядом никого.
Если алтарь меня не примет, спасти меня на этот раз будет некому.
И, подозреваю, именно поэтому «зов» меня отпустил: такие вещи делаются только осознанно. Иначе в них просто нет смысла.
Готов ли я поставить на кон свою жизнь?
Глава 6
Я глубоко вдохнул и сделал последний шаг к алтарю.
В конце концов, мне нечего терять. Саму по себе жизнь? Так она меня в этом мире до сих пор особо не радовала, одна только жгучая еда чего стоит. Про слабость и жуткую рожу вообще молчу.
Не хочу я влачить жалкое существование в чужой стране. А отверженному трусу ничего другого и не полагается. Или я буду главой своего рода — или сдохну прямо сейчас, не дожидаясь медленного крушения всех своих надежд.
Все или ничего.
Я усмехнулся собственному пафосу и положил руку на родовой камень.
Вокруг меня мгновенно взметнулся огонь. Жаркий, жадный, азартно гудящий.
Страх появился лишь на миг, а потом я просто закрыл глаза и приготовился ждать. Спокойно, с затаенной обреченностью и готовностью принять свою судьбу.
Огонь схлынул тут же, а я не удержался от вскрика, когда почувствовал обжигающую боль на правом плече.
Открыв глаза, я увидел, что от рукава не осталось ничего. На покрасневшей коже гордо красовался герб рода, заключенный в треугольник. Мне показалось, что он еще слегка дымился.
Да! Да!! Да!!!
Алтарь рода Раджат принял меня.
И плевать, что я — чужак. Теперь я свой в этом мире, у меня есть свой род и свой путь. И никто больше не посмеет в этом усомниться.
Руку с камня я так и не убрал. Я взял его с постамента и удивился тому, насколько он тяжелый.
Машинально попытавшись положить его в самый большой карман разгрузки, я понял, что напрочь испортил всю свою снарягу. Ткань и разгрузки, и камуфляжки подгорела и местами скукожилась, магазины перекосило, автомат оплавился.
Вот я дурак, не мог сбросить с себя все лишнее у двери? Спасибо, прямо на мне патроны не начали рваться.
Ладно, арсенал моя гвардия уже откопала, найдут, чем меня снабдить.
У выхода из технического колодца меня ждал только Карим. Он бросил на камень в моих руках только мимолетный взгляд, и тут же прикипел к моему лицу.
Что, опять ожоги?
— Господин Шахар, — полувопросительно протянул он.
Да ладно, за пару секунд ожоги не могли изуродовать мое лицо так, чтобы меня было не узнать. Да и не чувствую я этих ожогов.
Тогда что?
Командир гвардии взял себя в руки и жестом указал на выход.
Стоило нам оказаться на улице, как с облегченным вздохом маги, которые все это время поддерживали «свод» коридора своими плетениями, бросили подпитку. Развалины осели, вновь завалив лаз.
— Шахар?! — с каким-то звенящим то ли восторгом, то ли изумлением воскликнула Амайя.
Нет, со мной явно что-то не то, раз все подряд так реагируют.
Девчонка заметила мое недоумение, и извлекла откуда-то крошечное зеркальце. Всегда поражался, как они это делают? Грязная, растрепанная, в ссадинах и рваных шмотках, но как истинная женщина зеркало она сберегла.
Я осторожно взял в руки осколок и с интересом в него заглянул.
М-да, спасибо, что меня люди вообще признали. Из зеркала на меня смотрел молодой мужчина лет двадцати, с короткими черными волосами и пронзительно синими глазами. В целом он, вроде, и смахивал чем-то на прежнего Шахара, и в то же время очень сильно отличался.
Я точно помнил, что в роду Раджат никогда не было синих глаз. У главы рода они были прям кошачьи, но и у остальных тоже были те или иные оттенки зеленого. Зато у меня, боярича Игоря Кольцова, были именно такие синие глаза.
Вернув двоюродной сестре зеркало, я пожал плечами и выразительно покачал на руке алтарный камень.
Карим понимающе хмыкнул, а Амайя смерила меня задумчивым взглядом.
Мне же стало понятно, почему я чувствовал себя так, словно меня кто-то долго жевал, но почему-то не доел, а выплюнул. Родовой камень мои же силы на это преображение использовал, похоже.
— У нас мало времени, — начал я и запнулся.
Я ожидал уже привычной наждачки в горле, но, только заговорив, понял, что горло больше не болит вообще. Едва заметно улыбнувшись, я с благодарностью покосился на родовой камень.