Наследник
Шрифт:
Его разбудили, слегка попинав в бедро. Все гребцы заняли свои места и налегли на весла, однако корабль шел медленно, течение здесь было сильнейшее, гигантское озеро ежесекундно выбрасывало в русло реки тысячи кубометров чистейшей ледяной воды. В далеком будущем с таким мощным потоком справлялся далеко не каждый моторный катер. Тем не менее даны упорно продвигались к островку, светившемуся в полумгле несколькими оранжевыми точками – костры или факелы.
Как известно, летом в этих широтах стоит сезон «белых ночей», точно определить время сложно – солнце зашло, небо на северо-западе пылало яркими розово-оранжевыми красками, над горизонтом тянулись бронзовые перья облачков, в восточной
Любой житель Петербурга хоть раз в жизни да побывал на Ореховом острове – во время школьной экскурсии или по собственной инициативе. Известно, что крепость Орешек была основана князем Юрием Данииловичем, внуком Александра Невского аж в 1323 году и стала центром Ореховецкого удельного княжества, подчиненного Новгороду. Через триста лет городок захватили шведы и переименовали в Нотебург, еще век спустя Петр Великий отбил древнее укрепление и в свою очередь дал ему новое имя: Шлиссельбург. Даже во время Второй мировой здесь кипели страшные бои – немцы за пятьсот дней осады так и не сумели взять Орешек.
Оказывается, поселение в этой стратегически важной точке – самое начало пути «из Варяг в Греки», из Балтики к Каспию и Черному морю! – существовало задолго до князя Юрия и расширения новгородских владений! Это естественно, кто контролирует торговые трассы, тот и главный – пошлины, сборы, отсечение конкурентов…
Предположим, нынешняя реальность и впрямь самый настоящий (пусть и со странностями) девятый век от Рождества, до появления Юрия Новгородского осталось пятьсот лет – а крепость вот она, сразу за деревянными мостками-причалами, сколоченными на западном оконечье острова. Отлично виден бревенчатый тын с двустворчатыми воротами, за поселком темнеет лиственная рощица. Возле тына тюки и бочки, на пологий берег вытащены два корабля: такой же дракар, как и у Рёрика, и более крутобокое судно с высоким бортом – по виду грузовое. Костры горят рядом с лодьями, на огне большие котлы. Ветер донес терпкий смоляной запах – понятно, остановились на ремонт.
Высадка заняла четверть часа. Рёрик собрался ночевать в Орешке, подошедшего к пристаням седого человека узнал и поприветствовал – скандинавы оказались здесь явно не впервые. Славика тоже заставили сойти на берег, молодой дан вел за собой на веревке, будто собачонку. Обидно, но лучше не возмущаться, схлопочешь…
По сравнению с Шлиссельбургом будущего это укрепление выглядело несолидно: неправильный четырехугольник метров семьдесят на пятьдесят, башенки или навесы для лучников отсутствуют, поселок занимает меньше одной пятой площади не самого крупного острова – обойти его по берегу можно за полчаса. Большинство заостренных столбов тына желто-белые, дерево не успело потемнеть от времени и постоянной влажности, значит, норманны обустроились тут недавно или просто хорошо следят за своим форпостом – в случае неожиданной атаки крепость обязана держаться до подхода помощи.
Странно, почему они выбрали именно остров? На левом берегу удобнейшая бухта, течения реки в ней не ощущается, девятьсот лет спустя Петр I разместит в ней часть своего флота. Чем этот небольшой залив не угодил скандинавам?
Не только скандинавам, кстати. Когда шумную компанию гостюшек (данов оказалось больше полусотни) впустили в деревню через распахнутые ворота, выяснилось, что живут в Орешке не только даны или их сородичи. Славик заметил двух женщин
Седой знакомец Рёрика оценил подозрительного незнакомца в зеленой пятнистой шкуре (как лишаем покрыт!) и задал несколько осторожных вопросов. Это у вас хверр? Не опасен ли? Не колдун? Несколько раз старик кивнул в сторону стоявшего по центру деревни громадного одноглазого идола – одобрят ли боги присутствие чужака, не привлечет ли он беду? Рёрик успокаивающим тоном ответил: этот мадр ничего дурного не сделает, руки связаны, значит, колдовать не сможет. Я отвечаю.
Славик начал интуитивно угадывать, о чем ведут речь даны – разговаривали они спокойно, но очень выразительно, постоянно меняли интонации, делали многозначительные паузы, помогали себе жестами. На угрюмых и молчаливых викингов из книг эти люди совсем не походили, наоборот, они придавали огромное значение тому, как сказано и как произнесено. Красота и живость речи стоят на первом месте.
Выслушав Рёрика, старейшина (звали его громоздко – Сигмундур) покивал, однако вести пленника в дом запретил, вежливо, но непреклонно. Посадите в хлев до утра. Если скотина после чужака заболеет – заплатите виру.
В результате Славика отправили в сарай, где обитали три раскормленные свиньи, пяток овец и лошадь. Господи, лошадь-то хозяевам на этом крошечном островке зачем? В отгороженном от пахучих животных углу возвышалась копна свежего сена – отличная лежанка.
– Постой, – окликнул Славик молодого дана и вытянул руки вперед. – Развяжи!
– Нэй…
Снаружи громыхнул тяжелый деревянный засов. Сволочи, еды и – главное – воды не оставили!
Славик ошибся: соратники Рёрика могли быть сколь угодно воинственными и суровыми, но только не бездушными – не прошло и четверти часа, как дверь хлева отворилась и давешний норманн принес деревянное блюдо с теплым еще хлебом, вареной бараниной и крынкой молока. Поставил на пол, там, где почище, и снова ушел. К мясу прилагались овощи – Славик так и не понял, репа это или разновидность турнепса. Пища почти несоленая, мясо необычно пахнет мятой. Зато порция огромная – даже если покушать плотно, хватит еще раза на два.
Славик не ел с раннего утра, позавтракали еще в Питере, затерявшемся незнамо в каких веках и точках пространства, но удалось лишь чуток поклевать. Два кусочка мяса, немного хлеба, одна репка. Все еще подташнивало, болели зубы – Рёрик, гадина, влепил яблоком клинка выше переносицы, ровно под брови. Синячищи под обоими глазами натекли кошмарные, и пускай зеркала в хлеву не имелось, Славик живо представлял себе, как сейчас выглядит со стороны – ну чисто жертва глобального катаклизма: лицо опухло, сине-багровые гематомы вокруг глаз, запекшаяся ссадина на лбу. Писаный красавец!
Хлев, как и все до единой постройки на Ореховом острове, являлся полуземлянкой – срубы без фундамента вкопаны в каменистую почву и снаружи присыпаны землей, на двускатной крыше растет мягкая травка. Под потолком есть отдушины, шириной не больше чем с ладонь, если залезть на копну заготовленного для животных сена, можно посмотреть, что творится снаружи.
Спать пока не хотелось, и так дрых большую половину дня. Посему Славик занял позицию возле одной из щелей, смотревших на «главную площадь» деревни, и принялся наблюдать. Белая ночь и горящие костры позволяли.