Наследник
Шрифт:
— В любом случае отвечает непосредственный начальник, — улыбнулся Луиджи. — А кого Борджио назначил им? Меня!
Гросси слегка лукавил, когда сказал Изабель, что его отстранили от работы. Сеньор Борджио, узнав о смерти Солеры, тут же посоветовал своему подчиненному на время уехать из Рима, раз такой мор среди сотрудников Ордо Маллеус пошел. Ведь Гросси не только контактировал с Солерой; он разрабатывал операцию против Назарова. Терять его Борджио никак не хотел. Вот и придумали отговорку. Пока патрон вырабатывает стратегию дальнейшего поведения, Луиджи наслаждается вместе с семьей незапланированным отпуском.
Вместе
— Нам что-нибудь грозит? — напрямую спросила Изабель, прижимая ладонью волосы, взъерошенные ветерком. Посмотрела на мужа, на свое отражение в его черных очках. — Только честно, не лукавя.
— Солера тоже думал, что будет в безопасности, — пожал плечами Гросси, допивая граппу. — Однако, его каким-то образом разыскали.
— Так это был не сердечный приступ? Его убили?
— Сердце, дорогая. Сердце. Факт установлен. Но кто спровоцировал инфаркт? — Луиджи задумчиво посмотрел на море. — Я не верю в его естественную смерть. Солера участвовал в операции — умер. Бертони, непосредственный исполнитель — пропал, и скорее всего, вываливает перед контрразведкой тонны материала. Впрочем, он не слишком много знает. Солера… Вот он мог бы многое рассказать, но его убрали. Почему? Я не знаю. Перебрал кучу версий.
— Чем можно шантажировать старика, чтобы он пошел на сотрудничество с русскими? — Изабель отвернулась и тоже стала разглядывать акваторию залива. — Любовницами? Да на шалости Солеры уже давно глаза закрыли. Семьей? У него нет семьи, нет близкого человека, через которого можно надавить на гроссмейстера. Солера, если отринуть все догмы про добродетели, почти святой.
— Надо же! — хмыкнул Луиджи. — Старик сейчас на небесах радуется твоим словам. А ты права, дорогая. Солера пошел бы на контакт в одном случае. Чтобы подложить русским большую свинью. Змеиные повадки гроссмейстера хорошо известны в Ордо Маллеус, и поэтому все деликатные операции поручались Солере. Имя его коварство.
— Получается, что Борджио можно достать только через тебя, — Изабель снова посмотрела на мужа. — А тебя легко сломают, когда детей или меня похитят.
— Я не допущу этого! — сжал зубы мужчина, признавая правоту жены. — Попрошу патрона увеличить охрану!
— Они найдут способ, — горько улыбнулась Изабель. — Русские тоже умеют работать с магией. Если ты думаешь, что нас защитят — я лучше сразу яд приму. На востоке не такая уж и дикая империя; у ней хватит ресурсов стереть в порошок всех врагов. А Рим? До сих пор некоторые княжества препятствуют объединению Италии в единое государство. Как будто история Древнего Рима, подчинившего себе весь цивилизованный мир, их ничему не научила.
— Но Рим все же распался, — напомнил Луиджи.
— А Россия никак не желает распадаться, да? — Изабель вздохнула. — Не это должно тебя беспокоить. У нас дети, Лу, ты не забыл? Есть ли запасной вариант, если до нас доберутся? Что будешь делать?
— Сколько вопросов! — засмеялся Гросси. — Даже не знаю, что тебе ответить. Русские не будут ссориться с Ватиканом. Им хватило показательной акции, и думаю, теперь успокоятся.
— А если нет? — настаивала Изабель. — Солера не из простых людей, но его не пощадили. Взрыв в штаб-квартире Инквизиции тоже не рядовое события. Лу, за тобой могут прийти! Успокой меня, скажи, что ты знаешь, как поступить!
— Что же ты предлагаешь? — Гросси всегда интересовался мнением своей жены, даже если оно шло вразрез с его мыслями. Симбиоз разнонаправленных идей порой приводил к удивительным решениям. — Допустим, меня взяли в заложники. Мне нужно сотрудничать с русскими?
— Сдай Борджио, — негромко сказала жена. — Он сидит под Папой, выполняет все его поручения. Значит, в ответе за произошедшее. Тебя втянули в грязную игру, которую должны были вести инквизиторы вроде Солеры. Борджио предвидел такой результат и подстраховался, поставив тебя на русское направление. Ты же больше по Северной Европе специализируешься. Почему согласился на Россию?
— Не знаю, милая, — пожал плечами Луиджи, с изумлением слушая Изабель. Нет, не все нравилось в ее выводах, но логика присутствовала. Действительно, в Секретариате есть много людей, работающих на русском направлении. А поставили его. Почему? Нет, неверно. Почему выбор Борджио пал на Гросси? — Россия — очень сложный компонент в нашей работе. И я решил, что получил шанс подняться выше, стать заместителем государственного секретаря.
— Тебе об этом говорили?
— Не напрямую.
Изабель вздохнула. Ругать мужа она не будет. Любому человеку свойственно заблуждаться, идти против логики, делать ошибки. Луиджи где-то ошибся. Не в момент работы, а чуть раньше, когда принял решение.
— Пьетро — мой патрон, — поморщился Гросси, понимая, о чем думает Изабель. — Его приказы следует исполнять, а не обсуждать. Впрочем, это везде так.
— Сдай его, — лицо женщины приняло жесткое выражение. — Борджио мне никогда не нравился. Самовлюбленный тип, взращенный поганой семейной доктриной подставлять любого, кто может занять его место. Именно ты подавал большие надежды в своем деле, о тебе положительно отзывались коллеги. И вдруг странное назначение. Нельзя за месяц-другой подготовить сложнейшую комбинацию и осуществить ее. Русский мальчишка отбил атаку сравнительно легко, как ты сам сказал. А Борджио не дурак, и знал заранее, где ты можешь сделать ошибку.
— Тогда мы смертники, — честно предупредил Гросси. — И нас ничто не спасет, если хоть одна душа узнает о сотрудничестве с русскими.
— А я и не верила, что все обойдется, — спокойно парировала жена. — Ты влез в авантюру, откуда несло откровенной канализацией. Где Инквизиция — там лишь смрад и запах паленой плоти. Кстати, я даже восхитилась, когда Ордо Маллеус заполыхал. Это было символично. По делам и расплата.
Гросси молча созерцал зеленовато-синие холмы в легкой кисее дымки, аквамарин и зелень моря; в душе поселилась тоска. Оказаться загнанным в ловушку, когда нет выхода даже при наличии острых зубов и когтей, не самая радостная перспектива. Да еще семья. Как быть? Где прятать детей? Изабель — ладно — никогда его не покинет, будет до самого конца. Но ведь есть еще и родители.