Наследник
Шрифт:
Значит, Джастин догадался. Вот почему он привел сюда плотника — якобы для того, чтобы починить пол. Он не хотел, чтобы Жервез проник сюда. Она улыбнулась и громко произнесла:
— Какой хитроумный тайник, не правда ли, monsieur? Может, Жозетта и отыскала бы его, не помешай я ей совершенно случайно. Хотя вряд ли. Насколько я помню, она шарила совсем в другом месте, довольно далеко от щита. Наверное, разум ее совсем помутился и она забыла, где находится тайник.
Она начала было поднимать пистолет, но решила, что в этом пока нет нужды.
— Отойдите от стены, Жервез, — спокойно приказала она.
Француз
— О да, я следила за вами весь вечер. Мы с Джастином знали, что вы сделаете последнюю вылазку в графские покои. Вас не удивляет, где все слуги? Джастин приказал им оставаться на кухне. Он хотел, чтобы вы беспрепятственно попали в комнату. И вот вы здесь. Вы негодяй, граф де Трекасси, вы редкостный негодяй.
Жервез отступил на шаг от панели. На лице его выразилось сначала удивление, потом ярость. И теперь его красивое лицо было бесстрастно. Он бросил быстрый взгляд на дверь. Как странно: он ожидал Джастина, а пришла она. Но граф скоро будет здесь — в этом у него не было никаких сомнений.
— Вы ищете графа? Он появится здесь с минуты на минуту.
Так, все ясно, она не знает, где ее муж. Но эта дурочка пытается убедить его в том, что граф скоро придет. Его-то как раз убеждать не надо — он уверен в этом в отличие от нее. Да, она одна. Жервез улыбнулся ей своей слащавой улыбкой. Рука его, потянувшаяся было к пистолету, заткнутому за пояс, снова опустилась.
— Арабелла, какой сюрприз! Признаюсь, вы застали меня врасплох. Позвольте полюбопытствовать, зачем вы здесь?
— Я следила за вами. Я следила за вами весь вечер, Жервез, как и мой муж. Я была на балконе и видела, как вы побежали к конюшням. И я отправилась за вами в погоню.
Ах, скачки при луне, как это романтично! — промолвил он, все еще улыбаясь. — Ив бальном платье! Какой отчаянный поступок, chere madame [5] . Но игры и любезности кончились. Надеюсь, вы не станете падать в обморок. Я не причиню вам никакого вреда.
И он принялся хохотать.
Глава 32
Арабелла со скучающим видом рассматривала ногти, пока он не кончил смеяться.
— Ну, вы развеселились? Прекрасно. Вы совершенно правы — вам не удастся на сей раз причинить мне никакого вреда, и хотя мне не очень-то понравилось вынужденное заточение в подземелье старого аббатства, я считала вас более изобретательным. Что ж, не буду вам мешать, продолжайте ваши поиски.
5
любезная госпожа (фр.).
Он помедлил немного, потом пожал плечами — снова этот проклятый французский жест, означающий одновременно все и ничего, но всегда оскорбительный.
— Отлично. Вам выпала честь взглянуть на мое наследство. — Он запустил руку в тайник, и яростный крик вырвался из его груди. — Их нет! О, это невозможно! Никто, кроме Магдалены, не знал, где они, никто! — Он лихорадочно ощупывал внутренность тайника, но там ничего не было — тайник был пуст.
Арабелла невольно отступила назад, испуганная его неожиданной реакцией.
— Что вы потеряли, monsieur? Что Магдалена спрятала в тайнике?
Он, казалось, совсем забыл о ее присутствии. Остановившимся взглядом он смотрел на пустой тайник.
— Фамильные изумруды Трекасси. Они были достойны королевской сокровищницы. И они пропали.
На секунду Арабелла представила себе те расплывшиеся строчки из письма Магдалены, которые ей так и не удалось расшифровать. У нее засосало под ложечкой. Ее отец послал Магдалену во Францию в самый разгар революции, чтобы она привезла ему изумруды. Вот об этом-то и идет речь в письме Магдалены к ее возлюбленному в том месте, где она намекает на то, что они разбогатеют благодаря алчности ее мужа. Магдалена и ее любовник собирались вместе бежать от отца Арабеллы. Как это все происходило? Магдалена бежала из Эвишем-Эбби с Элсбет на руках, чтобы встретиться с Шарлем в старом аббатстве? А что было потом? Ее муж их настиг? Он убил любовника Магдалены и в гневе прикончил и свою неверную жену?
Тошнотворный ужас охватил Арабеллу при мысли о том, что сделал ее отец.
Тем временем Жервез полностью оправился от потрясения и сказал уже более спокойным тоном:
— Моя дорогая Арабелла, я удивлен, что вы так хорошо осведомлены о цели моего посещения вашей спальни. Может, это вы нашли изумруды? — И он сделал шаг по направлению к ней.
— Нет, monsieur, у меня нет ваших изумрудов, — равнодушно ответила она, все еще поглощенная мыслями об отце и о кровавом злодеянии, которое он совершил.
— Что-то не верится. — Он сделал попытку схватить ее за руку.
Арабелла отскочила назад и выхватила пистолет. Глаза ее горели презрением.
— Я не такая дурочка, monsieur, чтобы встретиться с убийцей, не имея при себе оружия.
Он взглянул на пистолет и поспешно отступил, выставив перед собой обе руки в знак примирения:
— Я же обещал, что не причиню вам никакого вреда. И почему вы считаете меня убийцей? Я — убийца, madame? Но это же сущая нелепость. Это все ваши детские фантазии — не более, — заметил он смущенно.
— Нет, Жервеэ. Мне известно, что вы явились причиной смерти бедняжки Жозетты. Зачем, спрашивается, ей было скитаться по коридорам Эвишем-Эбби ночью, без свечи? Почему вы убили ее, Жервез? Потому, что я застала ее в спальне, когда она шарила по дубовой панели в поисках тайника? Вы боялись, что она расскажет мне об изумрудах?
Он молчал. Она холодно продолжала, отчеканивая каждое слово:
— А может быть, она грозилась разоблачить вас, monsieur, и рассказать всем, что вы ублюдок, что вы внебрачный сын Магдалены? Сказала она вам, что вы попрали все законы природы и морали, обесчестив Элсбет? Я молю Бога, чтобы Элсбет никогда не узнала, что вы ее сводный брат, — она не перенесет такого позора.
В тусклом свете свечи лицо его побелело как мел, в темных глазах вспыхнули горечь и гнев. Он хрипло промолвил:
— Нет, Элсбет ничего не знает об этом. Я и сам не знал, что я сын Магдалены, пока эта старуха мне не сказала. Если бы не ваше вмешательство, madame, и не козни вашего мужа, я бы уже давно покинул ваш дом, забрав с собой то, что мне принадлежит по праву. А в том, что случилось с Элсбет, нет моей вины. Я приехал сюда только затем, чтобы добыть мое наследство. Мое, слышите вы?