Наследник
Шрифт:
Он медленно повернулся и направился назад, к Эвишем-Эбби. Проходя мимо Бархатной гостиной, он услышал приглушенные голоса и остановился. В гостиной были лорд Грейбурн и Элсбет. Виконт сидел подле нее на диване и держал ее за руку. Он что-то тихо говорил ей, а она согласно кивала головой.
Лорд Грейбурн поспешно поднялся с места при виде графа, заметил его неприбранный, взъерошенный вид, страдание в измученных бессонницей глазах.
— Простите мне мое вторжение, милорд. Я просто хотел немного побыть с леди Элсбет, чтобы успокоить ее.
Граф улыбнулся ему
— Добро пожаловать, сэр. Хорошо, что вы хоть на время отвлечете Элсбет от тяжелых мыслей. — Говоря это, он повернулся к Элсбет и взглянул на нее как бы по-новому, зная теперь то, что рассказала ему леди Энн. Она была права: в ней ничего не осталось от мечтательной девочки. На диване перед ним сидела юная женщина и спокойно смотрела на него печальным задумчивым взглядом. Он не был уверен в том, будет ли ему теперь не хватать в ней той детской наивной непосредственности, которая всегда ее отличала. Если это так, то очень жаль. Но жизнь все расставляет на свои места. Время покажет, изменилась ли она внутренне, как и внешне. Время и, может быть, лорд Грейбурн.
Он подошел к ней и взял ее руки в свои:
— Арабелла крепко спит. Она очень сильная и выносливая, Элсбет. Она поправится.
Элсбет кивнула. Тень страдания пробежала по ее лицу, и она тихо промолвила:
— Вы знаете, что доктор Брэнион наверху с Арабеллой и леди Энн?
— Нет.
— Он заходил сюда сообщить мне, что Жервез умер. Доктор Брэнион сказал, что с самого начала для него не было никакой надежды — он потерял слишком много крови.
— Значит, все кончено. — Граф почувствовал мимолетную грусть — ему стало жаль эту понапрасну загубленную молодую жизнь. Алчность — страшный порок.
— Да, все кончено. Мне очень жаль, что он умер, но, возможно, он заслужил смерть за то, что чуть не убил Арабеллу.
— Он стрелял в меня, Элсбет. Арабелла спасла мне жизнь.
— Элсбет, — вмешался лорд Грейбурн, поспешно опускаясь на диван подле нее, — не надо так себя казнить. Может, выпьете еще чаю?
Граф не стал слушать, что ответит Элсбет. Жервез умер. Но, думая об этом, боли и горечи он больше не испытывал. Этот человек чуть не разрушил их жизнь. Граф быстрым шагом вышел из гостиной и поднялся в графскую спальню.
— А, Джастин, это вы. — Пол Брэнион выпрямился у постели Арабеллы. — Горячки у нее нет — она дышит легко и спокойно. Если жар не появится к вечеру, она станет быстро поправляться.
Услышав это, граф прислонился к стене.
— Вы так меня напугали. В первый раз за всю жизнь, клянусь Богом.
— Ну, теперь все хорошо. Да, кстати, Жервез умер.
— Да, Элсбет сказала мне.
— И вот еще что. — Доктор Брэнион засунул руку в карман сюртука и вытащил оттуда изумрудное колье. — Я нашел это у него в кармане. — Он бросил изумруды Джастину. Тот задумчиво смотрел, как они тяжело легли на его ладонь.
— Проклятая безделушка, — промолвил граф наконец. — Если бы я сказал ему об этом раньше, все, возможно, было бы по-другому. Но я не открыл Жервезу правды — нет, я дразнил его и насмехался над ним, и тянул время, с интересом наблюдая за тем, как он себя поведет.
— О какой такой правде вы говорите, Джастин? — спросила леди Энн. — Что вы имеете в виду?
Но прежде чем граф успел ей ответить, раздался тихий, по-детски жалобный стон Арабеллы.
Глава 35
— Ну вот и все, опасность горячки миновала, — с удовлетворением отметил доктор Брэнион. Он не стал говорить о том, какое облегчение почувствовал сам, — мысленно он поклялся себе, что до конца дней своих будет вести безгрешную жизнь в благодарность Господу за это чудо. — Я уже говорил вам, Энн, она вынослива, как жеребец.
Он только что переменил повязку. Еще раз одобрительно кивнув ей, он поднялся и вымыл руки в тазу, который держал перед ним граф.
— Так вы говорите, жеребец, сэр? Но разве я жеребец? Я прелестная маленькая хрупкая кобылка.
— Нет, Белла, и скажи судьбе спасибо, что это не так. Но, пожалуйста, не приписывай свое исцеление исключительно своему отменному здоровью. Я тоже вложил в это посильную лепту, и не только я. Джастин иногда забегал сюда, в отчаянии ломая руки, и твоя матушка время от времени просовывала голову в дверь и спрашивала меня, как у тебя дела.
Арабелла не удержалась и хмыкнула.
— Вы такой насмешник — никак не могу поверить, что вы станете моим отчимом, — заметила она и притянула Джастина за руку, чтобы он сел рядом с ней на постель. — Так, так, сэр, значит, вы забегали сюда не часто? А руки вы ломали в отчаянии? Ну хоть немного?
— По крайней мере раз в день я заходил сюда и сидел около тебя добрых пять минут, — ответил он, наклонившись к ее лицу и целуя ее в губы. — То же могу сказать и о ломании рук и прочем.
Она подняла руку, чтобы дотронуться до его щеки, но вспомнила, что рядом ее матушка и доктор Брэнион, и рука ее снова устало опустилась поверх одеяла.
— Как все-таки приятно сознавать, что ты жива. Спасибо вам всем. Как себя чувствует Элсбет?
— Теперь хорошо, когда убедилась, что ты выздоравливаешь, — ответила леди Энн. — Не волнуйся за нее, Арабелла. Все, что следовало ей сказать, было сказано, а все, что ей знать не следует, она никогда не узнает.
Граф удивленно присвистнул:
— Как витиевато выражаете вы свои мысли, Энн. То, что я понял вашу запутанную фразу, говорит о моем недюжинном уме.
— Вот и хорошо, — промолвила Арабелла в ответ на слова леди Энн, и в следующую минуту она уже спала крепким сном.
— Так хорошо, — насмешливо добавил граф, — что она заснула в нашем присутствии.
— Джастин, перестань, прошу тебя. Это же смешно, в конце концов! У меня хватит сил и самой дойти до кресла.
Но возмущенные протесты Арабеллы не привели ни к какому результату. Он усмехнулся, глядя на нее сверху вниз, и продолжал нести ее на руках к маленькому диванчику, который пододвинул к окну. Слава Богу, день сегодня солнечный и теплый.