Наследник
Шрифт:
— Красиво, — пораженно произнес Тарай.
Полученная масса напоминала лед, только зеленого оттенка и немного полупрозрачный. В нем виднелись пузырьки воздуха и какие-то прожилки.
— Красиво, — согласно кивнул я.
— А чего это такое? — продолжая завороженно рассматривать стекло.
— Стекло, — коротко ответил я, вот только Тараю это ничего не сказало, и он вопросительно на меня посмотрел.
Видимо, он не знал, чего это такое.
— Стекло, — вновь повторил я. — Видишь сам, чего вышло, из него многое можно делать, оконца небольшие, как из слюды.
— Вот прям можно делать? — заинтригованный, с восхищением спросил он.
— Да, но много я не знаю. Из трубки, которую ты сделал, можно дуть, и будет получаться полое стекло. Так посуду делают, и кажется еще зеркала, металл раскаленный добавляют, медь или еще чего, — начал пояснять я.
— О как, — задумчиво произнес Тарай.
— А еще чего можно? — задал он еще вопрос.
— Украшения, наверно, но им форму надо придавать. А уж как ровное сделать, я не знаю, сам видел, горячее оно очень, работать с ним тяжело.
— Это да, а если на железо его положить, мож и ровным выйти, — задумчиво пробормотал он.
— Ага, выйдет, с одной стороны, и к железу пристанет, не отдерешь. Горячее же, — остудил я его пыл.
Сам же прикидывал, чего можно сделать из полученного, а главное как.
В общем, эксперименты продолжились, я менял пропорции, и мы выплавляли новую стеклянную массу.
Я заметил, что, если добавить меньше свинца, стекломасса получалась не такая яркая и не так играла на свету, да и больше времени требовалась, чтобы она спеклась. Полученное же можно было в любой момент переплавить. Чтобы не было пузырьков в процессе плавления стекла, надо было его помешивать, для этого Тарай изготовил железный дрын которым и мешали.
Я решил из полученного стекла делать бусины и вогнутые зеркала.
Для зеркал использовать расплавленное серебро, благо оно у меня было. Да и проданные зеркала, коли выйдут, враз отобьют вложения. Я уверен, несмотря на церковный запрет, Савка сможет их продать.
В итоге у нас получилось, не сразу и не просто, но вышло. Бусины делали достаточно легко и примитивно.
Полученную стекломассу мешали, а после вытягивали в длинную нитку и обрезали, кусочками, которые аккуратно подхватывали и тут же проделывали в них шилом дырку. Не всегда это выходило, иногда стекло прилипало к шилу, но с горем пополам мы справлялись.
После полученные бусы мы клали в тигель с раскаленным простым песком и перемешивали, таким образом бусины становились более-менее круглыми и их острые края сглаживались, а после полировали.
Да, они получались далеко не одного размера, но все же. Зато красиво и просто, и я был уверен, что на такой товар найдется покупатель. Хоть отдельно бусины продавать, хоть делать из них бусы.
Также узнал, что если добавить меди в смесь, то стекло приобретает красноватый оттенок, иногда даже красный, так что бусины мы делали разноцветные.
Жаль, не было других металлов для раскраски стекла, но и так выходило весьма неплохо.
С помощью трубки выдували стекло, а после надрезали и заливали туда немного раскаленного серебра. Давали остыть и разбивали, получившиеся крупные осколки полировали по краям и получались небольшие зеркала.
Правда, расход серебра мне не особо нравился, жаба душила. Изготовив подобным образом штук тридцать зеркал, мы прекратили такую практику, сосредоточившись на бусинах.
В один прекрасный момент я остался не у дел, подключился старший сын Тарая, и помогать отцу у него получалось лучше, чем у меня. Они понимали друг друга с одного взгляда.
Прокоп давно явился из Владимира, прикупив трех меринов, лук для Богдашки и даже стрелы, а для своей супруги он привез отрез ткани аглицкой.
Также ему удалось сговориться с двумя парнями, одному из которых было девятнадцать лет, а другому как Стеньке. Старший же из них оказался сыном Матвея Горлицы, за которого заступился мой отец. Чтобы окончательно все решить, мне пришлось самому отправляться в Гороховец.
Сговорившись с парнями, я принял их в послужильцы на тех условиях, которые им озвучил Прокоп, и вместе с семьями перевез к себе в деревеньку.
Сына Матвея Горлицы звали Вишка, был он весьма крепкий и улыбчивый, любил пошутить. Он неплохо владел саблей и умел стрелять из лука. Второго же парня звали Голча, по факту, он оказался копией Стеньки и почти ничего не умел.
Елисей же пошел на поправку и уже активно начал передвигаться по подворью и с интересом поглядывать на кузню.
Время же шло неумолимо, уже перевалило за середину апреля.
Бусин вышло достаточно, их никто не считал, так что пришлось заняться этим делом.
Их количество перевалило за девятьсот. Часть из которых пустили на бусы, правда пришлось мой кушак из хорошей и качественной ткани распустить на нитки.
В один момент, я понял, что хватит и пора выдвигаться в Нижний Новгород с товаром.
О своем происхождении я продолжал думал и понял, что мне в этом деле нужен совет, и вот тут у меня было две кандидатуры. Дед Прохор из Белгорода и Мария Старицкая, и я не знал, кого выбрать, у каждой из кандидатур были как плюсы и минусы.
Дед, хоть и умудренный опытом, мог ничего и не сказать все таки он сотник, а не боярин. А вот Мария точно могла много чего рассказать, вот только вполне могла и прогнать, не признав во мне родича, и самозванцем назвать или еще кем, и тогда мое происхождение всплывет.
«Ладно, решим, есть еще время», — думал я.
Без меня же Тарай не сможет делать стекло, ведь он не знал секрета смеси и того, что я туда добавлял, а сам песок еще попробуй выплавь.
Забрав всех послужильцев, я отправился в Низовой Новгород, были мысли, конечно, оставить кого-то на защиту, если появится Петрушка. Вот только от нескольких человек толку не будет, да и рассчитывал я решить вопрос с ним быстрее, чем он решит со мной.
Прибыв в город, разместившись на постоялом дворе и захватив товар, я тут же отправился к Савке, взяв с собой Прокопа и Богдана. Елисею же приказал сидеть на постоялом подворье и носа из него не высовывать. Приглядывать за ним я поставил Вишку, как старшего и вызывавшего доверие.