Наследник
Шрифт:
Третья стрела на тетиве. Оттянуть до уха… Вот новый выстрел. Только я смазал. Моя цель начала крутиться, я дернул рукой, и стрела угодила в заднюю ногу коня, который тут же заржал и попытался встать на дыбы.
— Надо уходить! — раздался чей-то крик.
Один из всадников развернул коня на узкой лесной дороге и приспустил обратно в сторону Нижнего Новгорода. Вот только далеко уехать он не успел. Сразу две стрелы воткнулись ему в спину, из его рук выпали поводья.
Я, не теряя времени даром, выпустил
Трое сразу развернули коней, пытаясь убежать в сторону Новгорода. Двое со стрелами в телах направили коней дальше по дороге, надеясь уйти.
Выскочив из леса, я начал метать стрелы, сильно не целясь, лишь бы попасть. Я сделал два выстрела, один из которых попал в спину, но всадник навалившись на коня по-прежнему убегал. Кому-то из моих товарищей повезло больше и он попал, конь начал останавливаться.
— Один ушел! — раздался крик Прокопа.
— Василий, Прокоп, на коней и догоните. Не должен уйти, — вовсю заорал Микитка. — Мы здесь сами.
— Не уйдет, собака плешивая, — заорал Прокоп и метнулся к ближайшему коню без всадника.
Конь на него покосился, даже попытался отбежать, но Прокоп успел поймать его за уздечку и ловким движением запрыгнул в седло, а затем помчался вслед за убежавшим. Потом и Василий, раздобыл коня.
Я же осмотрел место побоища. Трое из наших врагов пытались подняться, но лишь у двоих это вышло.
У одного стрела торчала в боку, а у второго — в ноге и в руке. Они оба обломали древки стрел и вытащили сабли направив их на приближающегося Никиту, у которого тоже в руке была сабля.
— Не подходи, порублю, — истерично заорал тот, что со стрелой в боку.
— А я и не подхожу, — выдохнул я и спустил тетиву, которая угодила ему прямо в грудь. Он завалился и затих.
Микита тоже не остался в стороне. Он подскочил ко второму, резко ушел в сторону от удара и приложил его по голове, а после подножку подставил, роняя на грешную землю.
— Вот и все, — обернулся он ко мне. На его лице играла улыбка. — Не дурно вышло. Впятером дюжину положить.
— Один ушел, — кивнул я на дорогу.
— Ни чего догонят, его подранили. Прокоп и Василий жалеть лошадей не будут, загонят их, но догонят.
— Это да, — кивнул я.
Положив лук на землю и достав саблю, я начал обходить побитых нами. Тех, кто был на последнем издыхании, добивал.
Но среди них нашлись трое раненных, что были в сознании. Они ругались, кляня нас, на чем свет стоит. Ведь они ничего не могли сделать, только ругаться им и оставались.
— Ну что, милок, расскажешь, кто вас послал-то? — поинтересовался я у одного из них.
— Да гори ты в геенне огненной, — ругнулся он, и закашлялся, а из его рта пошла кровь.
— Только после тебя, — короткий замах, и я приложил его саблей по голове.
— Следующим был тот, кого уронил Микита, сам же он находился возле меня.
— Ну а ты чего скажешь? — поинтересовался я.
— Чего говорить-то? Живым не оставите. Я и отслужить готов, если что, — предложил он, держась за простреленную ногу, с которой так и хлестала кровь.
— Кто послал? Кто надоумил? — приподнимая сабельку, спросил я.
— Петрушка, что б его черти на сковородке жарили. Обещал плевое дельце и что долги все простит. Стоит только мальца да его людишек побить.
— Молчи пес, — тут же заорал третий и попытался подползти к нам.
— А этот чего надрывается? — глянул я на кричащего.
— Так это брат евойный, ну Петрушки. Двое их тут было-то. Вот и орет. Понимает ирод, — засмеялся он.
— Вот оно как, — хмыкнул я. Значит, оказался прав. Петрушка вышел слабым звеном во всей сделке.
— Ага, — осклабился он. Надеюсь, вы ему все потроха через задницу вытащите, поросю этому.
— Пес блохастый, — вновь начал ругаться брат Петрушки.
Я глянул на Микитку. Он ухмыльнулся и в три шага добрался до кричащего, а потом обрушил на него саблю, затыкая на веки вечные.
— Обязательно, вот только не знаю уж, получиться-то через задницу или нет, — пробормотал я.
— А мне уже не важно, главное знать буду, что и ему несдобровать. Помирать как-то даже легче, — улыбнулся говорливый.
— Тебя звать-то как? — поинтересовался я.
— Елисейкой звать. А тебе по что?
— Свечку за тебя в церкви поставлю, авось и скостят пару лет в геенне.
— За то благодарствую, — попытался рассмеяться говорливый. За время нашего разговора он весь сбледнул, и под ним набежала приличная лужа кров.
— Может, действительно взять тебя на службу? — вслух спросил я.
— А чего нет? Богом клянусь, нету у меня к тебе зла. Я человек гулящий. Сегодня — тут, завтра — там, — перекрестился Елисейка.
Я же размышлял. А можно вообще, вот так брать человека, который пытался тебя убить? Вдруг к Петрушке побежит, как на ноги встанет.
Я глянул на Микиту, надеясь получить от него совет.
— Сам решай, — усмехнулся он и, развернувшись, пошел в сторону коней, которые начали разбредаться.
— Богом клянись, что не предашь меня, — решился я.
— Как тебя звать? — с натугой спросил он.
— Андрей, — ответил я.
Елисейка с трудом достал крест из-за пазухи, поцеловал его.
— Клянусь и крест в том тебе целую.
Я мигом достал нож из-за пояса, рванул к ближайшему трупу и срезал с него две ленты, а после перевязал раны Елисейке, чтобы он не изошел кровью. Уж не знаю, выживет ли, но мы попытаемся его спасти.