Наследник
Шрифт:
— А народ на рынке судачит, что сейчас молодёжь в армию берут, не дожидаясь осени, — проявил осведомлённость шпион.
— Пока только спортсменов, которые занимались на еженедельных курсах молодого бойца, — отложив в сторону шкатулку, возразил работник военкомата.
— Так ведь и я мастер спорта по рукопашному бою и пулевой стрельбе, — гордо приосанился молодой казак. — А военное дело нам в кадетском корпусе преподавали.
— Ну, какой ты стрелок, проверять в городских условиях не будем, — похлопывая паспортом по ладони, призадумался НКВДшник. Майора сильно смутила выходка парагвайца с кладом. Даже навскидку видно, что на такие «народные» пожертвования можно купить танк, да и ещё ворох оружия в придачу. Парень пёр напролом, так шпионы не работают. Какой смысл шпиону записываться с таким шумом в обычный стрелковый полк? Иностранный кадет будет
— Эт с теми двумя бугаями, что в коридоре топчутся, — догадался Матвей и улыбнулся. — Ну, тогда их ещё бы как–то вооружить, чтобы схватка совсем не выглядела избиением младенцев.
— Зря задираешься парень, — нахмурился майор. — Один из них знаток французской борьбы, а второй чемпион города по боксу.
— Против настоящего мастера, им и минуту не выстоять, даже если один будет вооружён ножом, а второй винтовкой со штыком, — скрестил руки на груди молодой казак.
— Гусев, вызови по телефону начфина и бойца из караулки, да пусть с собой лишнюю винтовку со штыком прихватит. А сам займись выпиской красноармейской книжки для нашего новобранца.
— Книжку, за подписью командира, бойцу принято выдавать уже в воинской части, — возразил военкомовец.
— Так вот ты, лейтенант Гусев, и станешь командиром стрелкового взвода, в котором будет проходить службу рядовой Матвей Алексеевич Ермолаев, парагвайский доброволец, — зло усмехнулся НКВДшник и многозначительно посмотрел сначала на так и незастёгнутую кобуру с наганом, а потом на знаки воинского различия на петлице командирской гимнастёрки, пересчитывая малиновые кубики и явно удивляясь лишнему.
Лицо розовощёкого военкомовца стремительно начало бледнеть, он машинально погладил кончиками пальцев кубики на петлицах воротника и закивал головой, словно китайский болванчик. Наказание за утерю личного оружия могло не ограничиться понижением в звании и отправкой в строевую воинскую часть, тут мог светить трибунал и сибирские лагеря.
— Разрешите выполнять, товарищ майор, — дрожащей рукой взялся за телефонную трубку разжалованный лейтенант.
Пока ожидали начфина и вооружённый караул, выдалось время подумать. Майор жестом пригласил кадета присесть на стул у стены. Ещё месяц назад, НКВДшник, не задумываясь, отправил бы по этапу лейтенанта–растяпу, но в грядущей войне каждый штык был на счету. Какой получится пехотный командир из, теперь уже просто лейтенанта, Гусева покажет время, а вот надзиратель за парагвайским шпионом уж точно выйдет прилежный. Пусть свой человек приглядит за странствующим рыцарем. Конечно, в полку штатный «секретчик» тоже будет сориентирован должным образом, но взводный командир значительно ближе к объекту наблюдения. Арестовывать сейчас парагвайца нерационально: придётся передавать в милицию «пожертвования» от воровской братвы, чтобы возвращали часть явно награбленной ювелирки гражданам, а для армии каждая копейка теперь на счету. Да и подготовленный боец в строю пригодится, хоть и бахвалится казак чересчур, но военная подготовка имеется и физические данные у спортсмена выдающиеся — ведь ловко же на второй этаж забрался и бесшумно впрыгнул в окно. Правда, сильно напрягает осведомлённость простого парагвайца о скорой войне — только высшее армейское командование и особо доверенные сотрудники НКВД владели столь секретной информацией. И к деньгам странный паренёк уж слишком холодный — кинул на стол сокровища, словно хлам ненужный. Знать, не нуждался барчук никогда в средствах. Хотя, возможно, привык в кадетском училище жить за казённый счёт. В парагвайскую армию по возрасту ещё не попал, а ждать осеннего призыва не хочет — рвётся сразу на фронт, боится кадет, что его дома ещё полгода в учебке мурыжить будут, ведь казаки слабо обученных воинов в бой не бросают. Однако же странствующий рыцарь уже сейчас мнит себя великим воином. Ну что ж, пусть задавака покажет мастер–класс рукопашного боя.
Когда в кабинет зашёл начфин с вооружённой охраной,
— Нечипоренко, будешь имитировать удар штыком в грудь противника, — бросил винтовку в руки бойца майор. — А Трофимов изобразит удар ножом в живот.
— Так у меня нет ножа, — растерянно пожал плечами второй верзила и похлопал ладонью по кобуре с револьвером. — Может, товарищ майор, я вражину рукояткой нагана приложу по голове?
— Товарищи, ни в чём себе не отказывайте, — улыбнулся казак и ловко выхватил из–за спины огромный тесак. Очевидно, укороченная казацкая шашка скрывалась у него в специальных ножнах под курткой. — Моя пехотная «парагвайка» к вашим услугам. Имитировать удары тоже ненужно, бейте от всей души.
— Нечипоренко, в бедро коли, а цель для Трофимова — руки противника, — чуть смягчил задание осторожный командир.
— Да я этого иноземца наколю на штык, аки заморского жука на булавку! — зло осклабившись, встал в боевую стойку коренастый боец.
— А я ему ещё и крылышки подрежу! — завладев холодным оружием, помахал в воздухе огромным парагвайским тесаком тоже ухмыляющийся рослый верзила.
— Ну уж, извиняйте, братцы, мы с вами не в бане встретились, — отскочил в сторону казак и, быстро вытащив из брюк кожаный поясной ремень, один конец петлёй через пряжку зафиксировал на левом запястье, а свободный взял в правую ладонь. — Не боись, ребята, пороть вас не собираюсь, только обезоружу и зафиксирую.
Обиженные бойцы шеренгой двинулись на наглого одиночку, но казак бросился в сторону, заставив сменить направление атаки. Матвей сумел перестроить атакующих его бойцов в колонну. Первым двигался, выставив перед собой штык, коренастый Нечипоренко, а рослый верзила грозил тесаком, выглядывая из–за его спины. Дальнейшие события произошли настолько стремительно, что их ход майор сумел проанализировать уже только после окончания короткой схватки, и то разобрался не во всех деталях.
Матвей, шагом в сторону, ушёл с линии атаки, одновременно отбивая натянутым ремнём штык винтовки. Затем казак, пропустив мимо штык, ловко ухватил конец ствола винтовки и потянул её дальше по ходу атаки, тем самым используя напор бойца для вывода его из равновесия. Потом, ударом правого кулака, Матвей сбил ладонь бойца с цевья винтовки, а затем сам ухватился правой же рукой ближе к затвору. Получив в руки рычаг и точку опоры, казак легко вывернул ложе винтовки из второй ладони бойца и ударом приклада в грудь опрокинул его на спину.
Перевернув винтовку штыком вниз, казак резко вонзил длинное гранёное жало в… шею! поверженного наземь бойца. Во всяком случае, так показалось наблюдателям со стороны. А, как потом выяснилось, стальное жало прошло впритирку с шеей, насквозь пробив воротник гимнастёрки и на всю длину вонзившись в асфальтное покрытие двора.
Пока второй агрессор замер с выставленной вперёд «парагвайкой» и отвисшей челюстью, казак вновь подхватил правой ладонью свободный конец ремня и, резво шагнув вперёд, захватил широкой петлёй запястье бойца. Резко дёрнув концы захлестнувшего руку с оружием ремня, Матвей стягивающей петлёй, проскользнувшей под свободный край длинной рукоятки, вырвал клинок из ладони бойца. А уж ухватиться за выставленную кисть растерявшегося верзилы, завернуть ему руку за спину и ударом ступнёй под колено уложить мордой на асфальт — для мастера дело пары секунд. Чуть дольше Матвею пришлось повозиться, чтобы вывернуть упирающемуся верзиле вторую руку за спину, затем, пропустив изгиб ремня сквозь пряжку, изготовить двойную петлю и, накинув на запястья пленника, туго затянуть удавку.
— Я так поразмыслил, командир, что одного «языка» будет вполне достаточно, — поднимая на ноги связанного пленного, доложил майору казак–пластун.
В это время первый «убитый» боец оправился от потрясения и пытался отлепиться от асфальта. Крепыш ухватился обеими руками за ствол винтовки и, от натуги выгибая спину, дёргался, словно пришпиленный булавкой к альбомному листу навозный жук. Однако гранёный штык прибил воротник гимнастёрки к асфальту намертво.
— Крепко штык всадил, расшатать не удастся, — покачав головой, даже не стал пытаться освободить подчинённого майор. — Развяжи Трофимова, пусть лом с пожарного щита возьмёт. А ты, Нечипоренко, прекращай зря дёргаться, расстегни гимнастёрку и выползай, как змея из старой шкуры.