Наследник
Шрифт:
– Слава, это ты? Добрый вечер. Не нужно меня встречать, сам доберусь – зачем ехать так рано на вокзал? Спите спокойно. У вас все в порядке?
– Вроде без изменений.
– Отлично. Завтра поговорим, есть животрепещущие темы. Огромный привет Алёне Дмитриевне…
Споров нет, работа аргуса требовала серьезнейшей подготовки в самых разных областях науки – Славик убедился в этом, несколько дней назад подробно осмотрев багаж Гончарова. Он явился в Питер не с привычными чемоданами-тележками, а с двумя мини-контейнерами темного пластика высотой в половину человеческого роста: Серега с улыбкой рассказывал, что здоровенные грузчики курьерской службы Пулково-II затаскивали их в квартиру едва не сорок минут, пыхтя и обливаясь потом.
Раскрывались контейнеры подобно небольшим шкафчикам – две створки на передней панели, номерные замочки, сияющие металлом защелки. Внутри же настоящая сокровищница. Полноценный набор для выживания на той стороне.
Историческая одежда хранилась отдельно: шерстяные и льняные рубахи, меховые плащи, несколько видов обуви, ремни, поясные сумки, круглая песцовая шапка и более легкие летние «колпаки» с бронзовыми фибулами. Вся одежда шита на руках, плетеная тесьма, украшения – начиная от непременных оберегов, заканчивая фигурными мужскими серьгами.
Больше всего Славика потрясло оружие: как через границу пропустили, куда таможня смотрела? Два меча в деревянных ножнах, боевые и метательные топоры, десяток наконечников для сулиц, ножи. Короткий лук с тулом, набитом стрелами. Два шлема, один с полумаской, второй с вертикальной стрелкой. Роскошь!
Гончаров, посмеиваясь в бороду, объяснил, что на любую вещь есть таможенный сертификат как на предмет коллекционирования, посему и вопросов в Мюнхене и Питере не возникло – при большом желании через границу можно возить что угодно, хоть танки или ракеты, лишь бы документы были в порядке. Контейнеры преспокойно транспортируются в багажном отсеке самолета, лишних вопросов на досмотре не возникает – если человек не желает расставаться со своей коллекцией и платит надлежащие сборы, никто и слова не скажет.
Большинство предметов, включая серебряные монеты, оказались новоделом, максимально приближенным к историческим образцам. Копии с музейных экспонатов, а музеев, посвященных эпохе викингов, в Европе пруд пруди, археологи потрудились на славу: реконструировать можно любой элемент быта. Однако имелось и несколько специфических трофеев, найти которые можно лишь там – костяная дудка-сопелка, набор деревянных рун в кожаном мешочке, гребень для расчесывания бороды, вырезанный из морской раковины и прочие безделушки из повседневной жизни.
Изнутри, к стенке контейнера прикреплены несколько табличек с непонятными словами: Урinsdagr, Юуrsdagr и так далее. Оказалось – древнеисландский календарь, дни недели. И еще перечень праздников, дней, посвященных отдельным богам, названия месяцев, лунный цикл. Попутно Гончаров заметил, что у даниров и прочих северных народов всего два времени года: зима, начинающаяся в октябре, и соответственно лето – с конца апреля по октябрь, латинскими терминами они не пользуются. «Месяц крови» – когда положено забивать скот, «Месяц сенокоса», «Месяц жатвы». Твердой концепции времени у скандинавов и славян нет, считают по сезонам.
Учись, Славик, пригодится. Нет, не так: это необходимо знать, чтобы понимать происходящее в мире за твоей Дверью.
– Я никогда этого не запомню, – уныло ответил Славик. – Язык сломаешь!
– Разве? Очень простой язык, древнеславянский гораздо сложнее! Ты же уверял, будто достиг определенного взаимопонимания с Кетилем Ормсоном?
– Кое-что понимал, да. От силы одну пятидесятую часть.
– Научиться большему за несколько дней невозможно. Все и сразу не бывает. Уверяю, тебя будет постоянно тянуть на ту сторону, и без необходимого багажа знаний тебе придется очень трудно. Вовсе не обязательно поступать в университет и получать диплом филолога или историка, самообразование – великая вещь! Материалов предостаточно.
– А где взять экипировку? Оружие? Одежду?
– Там же, где и я. Купить.
– У кого?
– Спишем глупые вопросы на перманентное нервное напряжение. Сколько в России историко-реконструкторских клубов, где люди по крупицам восстанавливают культуру и быт прежних времен? Впрочем, я предпочитаю покупать необходимые вещи в Белоруссии, дешевле и качественнее. Современный кузнец скует тебе меч ничуть не хуже, а во многом и значительно лучше скандинавского. Точную копию, лишь по другой технологии. Заказать можно все что угодно, от одежды до серебряных шейных гривен, только плати. Денег тебе оставили на несколько лет вперед, потом сам научишься зарабатывать с помощью Двери.
– Вот откуда двести тысяч долларов и золото?
– Оттуда, да. И небольшая помощь от барона Фальц-Фейна. Людмила Владимировна оставила в банке что-нибудь кроме денег и монет?
– Набор амулетов, – припомнил Славик. – Я их не забирал, показались ненужными.
– Очень зря. Если обереги заперты в банковской ячейке, значит, они несут в себе реальную силу. За шесть десятилетий Люда прекрасно освоилась там – для финнов, живущих севернее Невы, стала практически своей, они считали ее ведьмой и уважали… Нетрудно выставить себя могучей знахаркой, если пенициллин можно купить в любой аптеке.
– Вы же говорили, что с собой категорически нельзя брать современные вещи?!
– Сам посуди, что останется от использованных антибиотиков через тысячу двести лет? Я имел в виду крупные предметы, созданные из материалов, не распадающихся со временем. Люда не забиралась дальше Хольмгарда, где-то неподалеку от Двери, возле одной из речных заводей она хранила лодку-долбленку, если найдешь – пригодится, такие лодки могут храниться длительное время и почти не гниют.
– Хольмгард? – охнул Славик. – Новгород? Даже по нынешним понятиям не ближний свет. Я так понимаю, время на той стороне течет параллельно нашему? День здесь, день там?
– Да. Иначе получился бы странный парадокс, та реальность «догнала» бы нашу и Дверь в итоге исчезла. Что-то вроде интерференции, наложения… Разница в годах, месяцах и днях между «здесь» и «там» всегда одинаковая, в твоем случае – тысяча сто сорок семь лет и еще примерно полгода. Запомни накрепко: Двери изредка имеют свойство «закрываться», аргусы называют это «слепыми периодами», и если ты вдруг окажешься по ту сторону, придется или ждать несколько месяцев, или искать другую червоточину, чтобы вернуться. В семидесятых годах я упустил время, а ближайшая открытая Дверь находилась в Кракове – я не испытал никакого удовольствия, добираясь из Мюнхена в столицу Речи Посполитой. Тридцатилетняя война, эпоха страшненькая.