Наследника заказывали?
Шрифт:
Бабульки срываются со скамейки и окружают меня. Мама тоже выбирается из машины.
– Пипец! Варьк-а-а-а! Ты в какую задницу влезла?
– Н-не знаю, – заикаюсь от ужаса я.– Что делать-то, а?
– Посмотри, может, он еще жив.
Я тяну трясущиеся пальцы к запястью парня, отодвигаю рукав рубашки, пытаюсь нащупать пульс, но ничего не чувствую. Меня колотит от страха и адреналина, бушующего в крови.
– Жив?
– Н-не знаю….
– Вот дуреха, заладила. Теплый хоть?
– К-кажется.
– Так, проверь еще раз!
Я касаюсь руки мертвеца, и… он хватает меня. Взвизгиваю, ударяюсь затылком о крышку и отскакиваю в сторону. Мозг, кажется, взорвется от боли.
– Ты кто? – вполне членораздельно спрашивает парень и садится.
– В-варвара, – заикаюсь я. Бабульки на всякий случай делают несколько шагов назад. – А, т-ты кто?
– Полицейский, – парень трогает лоб с большой раной, охает, потом разглядывает окровавленные пальцы. – Едрить-колотить!
Моя голова гудит, как церковный колокол: ни мыслей, ни предположений, – пусто!
– Как я здесь оказался?
– Н-не знаю…
Парень хмурится, словно что-то вспоминает, и вдруг хлопает себя по колену:
– Вот дрюк волосатый!
– Кто? – единый возглас вырывается из глоток свидетелей моего позора.
– А чья это машина? – вопросом на вопрос отвечает раненый.
– М-моя.
– Отлично! – полицейский выбирается из багажника, шатаясь, выуживает из кармана наручники и протягивает их мне. – Пройдемте, дамочка, в отделение.
– К-куда?
Я ошарашенно вздрагиваю. Кажется, судьба сегодня решила меня добить.
– В отделение.
Он ловко пережимает мое запястье и защелкивает браслет.
– Нет, погодите, – спохватывается мама и цепляется за рукав парня, – куда вы уводите мою дочь?
За что?
– За преступный сговор, нападение на представителя власти и за кражу автомобиля.
– Кражу? Какую кражу? – лепечу я.
Брелок огнем жжет ладонь. Я встряхиваю рукой и сбрасываю ключи на асфальт.
– Молодой человек, как вы смеете! – мама грудью идет на полицейского. – Моя дочь ничего не крала. Ей машину час назад подарил жених.
– А жених у нас кто? Сергей Запорожский, как я полагаю?
Я не говорю, не в состоянии, только, как китайский болванчик, качаю головой. Моя жизнь разваливается на глазах у жителей нашего дома, и остановить это разрушение никто не в силах.
В отделении полиции я узнаю всю неприкрытую правду. Мой драгоценный Сереженька оказался брачным аферистом. Он выбирал наивную и доверчивую девушку, заводил с ней роман. Потом под предлогом женитьбы уговаривал ее взять крупный кредит.
Но и этого ему казалось мало. Он пользовался документами очарованной им дурочки, как хотел, и брал в долг у ростовщиков и в лавочках микро-займов. Как только собирал приличную сумму, благополучно исчезал с деньгами.
За Сергеем давно охотилась полиция и, когда один опер вышел на след моего жениха и схватил его, тот ударил детектива, запихал его бездыханное тело в багажник. Потом прыгнул в автомобиль, заехал на ближайшую мойку и поручил сотруднику перегнать машину к моему дому и подбросить ключи к двери квартиры.
Зачем? Одному Богу известно. Может, так он надеялся выиграть время и запутать следы. Факт остается фактом: Сергей исчез.
К своему ужасу я узнала, что на мне числится огромный долг в несколько десятков миллионов рублей, который покрыть мы с мамой не могли, даже продав квартиру, имущество, мастифу и свои органы в придачу.
Жизнь рухнула в ад.
– Что ты сказал? – сипло переспрашиваю я и смотрю на вошедшего в кабинет адвоката компании. В глаза словно песку насыпали. Усталость дает о себе знать: всю ночь работал над важными документами. – Повтори!
Александр Борисович Зелинский переступает ногами, пережидая мою вспышку гнева. Мне трудно себя контролировать, загораюсь с полуоборота, и сотрудники об этом знают, стараются лишний раз не раздражать, хотя за глаза называют Динамитом за горячность натуры.
Я со своими порывами борюсь. Честно борюсь! Держу себя в руках, но не в такие минуты, как сейчас.
– Вскрыто завещание вашего умершего австралийского родственника. Все движимое и недвижимое имущество, конезаводы, страусиные, крокодиловые фермы и многое другое, в общей сложности на сумму два миллиарда семьсот тысяч долларов, Даниэль Майер, ваш дядя по материнской линии, оставляет вам, – скороговоркой произносит адвокат и замирает в ожидании.
– И?
– Есть одно условие, – его голос становится тише, он не смеет поднять глаза.
– Какое? – устало тру глаза.
– Понимаете..., – адвокат мнется, а мне хочется придать ему ускорения, чтобы не тянул резину.
– Вы должны иметь наследника.
– Какого хрена? – новость бьет по голове и вызывает боль. Я резко разворачиваюсь, и со стола летят бумаги. Наблюдаю, как они веером рассыпаются по полу и от этого еще больше злюсь. – Я сам разберусь, когда мне детей заводить!
– Да, да, конечно. Я вас понял, – адвокат смещается к двери подальше от гнева начальника. – Так и передам.
– Что передашь? – рявкаю я.
– Вы сами решите вопрос с деторождением в удобное для вас время.
Зелинский делает еще несколько шагов к двери. Я угрюмо смотрю, как он берется за ручку, поворачивает ее и…
– Стоять! – не выдерживаю я.
Адвокат так и застывает на одной ноге, как аист, вытягивая тощую шею с большим кадыком.
– Куда пошел?
– Вы сами сказали…