Наследники Авиценны
Шрифт:
Вампиры и стереотипное мышление
Нас, медиков, учат не мыслить стереотипами. Это трудно. Поработаешь с населением - и неизбежно вырабатывается схема.
На самом деле веселого ничего нет, дело подвернулось гнилое.
Женщина, гемоглобин сорок два - при норме сто двадцать. Внутреннее кровотечение! Внематочная беременность!
Быстренько на операционный стол, разрезали, посмотрели - пусто. Никакой крови.
Потом-то выяснилось, что у нее было редкое заболевание крови и произошел
Но это все выяснится потом, а сейчас, еще до операции - звонок на станцию Скорой Помощи, из приемного покоя. Звонит доктор, который привез больную:
– Что за херню ты мне дал?! Сорок два гемоглобин!.. Крови, считай, нет!
– Ну нет, так нет.
– Что - нет-так-нет?! Куда она делась?
– Да ты рассуди логически. Кровь была - и вот ее нету. Куда она подевалась? Вампиры выпили...
Пауза. Истошный визг:
– Ты, сука, блядь!.. ты уже третий! третий мне говоришь про вампиров! Что за стереотипное мышление!
Положительная динамика
Болеет тут один человек, парализовало его.
Подержали его немножко и вот выписывают. Главное ведь - положительная динамика, а она есть. Я и не зубоскальничаю, она действительно есть.
Родственник его звонит мне и говорит: улыбается, со всеми в палате попрощался, подал руку.
– Ну!
– отвечаю с энтузиазмом.
– А ты недоволен! Вот же она, динамика!
Тот выдержал недобрую паузу, продолжил:
– Попрощался с невесткой, которая за ним пришла...
Культурный голод
Будем предельно лаконичны. Да.
Была одна старушка, патологоанатом.
Она не любила балет.
Говорила:
– Не на что посмотреть.
Академический интерес
Академический интерес проявляют, естественно, академики и чуть ниже, то есть профессора.
Имеется в виду, что выясняется нечто, не имеющее ровно никакого значения для пациента и его лечения, потому что тот либо и так помрет, либо не помрет, но и лечить в нем нечего.
Иные профессора злоупотребляют академическим интересом и не имеют никакого другого. Помню, был - и есть - очень хороший профессор по фамилии Казаков, я у него учился. Так вот он вечно где-то витал. Наслушается на каком-нибудь симпозиуме ерунды и потом мечтает, как скоро будет лечить наследственные болезни чистыми генами, в уколах. Тогда как нормальному доктору, когда он слышит о лечении чистыми генами, умозрение рисует лишь двух санитаров-тезок, которые зачем-то вымыли руки.
Иногда лучше вообще ничего не знать.
Вот идет однажды один профессор с обходом, студенты плетутся следом. Зашли в одну палату, постояли там. Вышли, зашли во вторую, в третью.
В четвертой, отдельной, профессор увидел ботинки, торчавшие из-под одеяла. И проявил бессмысленный академический
– А это кто?
– А это?
– переспросил лечащий доктор.
– А это начмед.
– А, - сказал профессор, - ну, пошли дальше.
Лестница Якобы
Это была якобы лестница.
Она была черная, и по ней практически не ходили. Но в то же время она существовала, и ею активно пользовались. Потому что хотя это был жилой дом, на первом этаже располагалась подстанция Скорой Помощи. Выше были простые квартиры.
Лестница была гадкая, вела в подвал, где стояла вода. Плавало, как полагается, говно, и вообще все выглядело лубочно. Мой доктор-приятель утверждал, что он не проверял, но вода эта доходила ему до подбородка.
На эту лестницу доктора сваливали пьяных. В больницу их не возьмут, в милицию - неохота, много бумаг надо писать. Поэтому сваливали их на черную якобы лестницу, а там была батарея, теплая; публика там отогревалась, ползала, в меру выпрямлялась и уходила. Всем было хорошо.
И вот однажды туда положили очень приличную дамочку, в норковой шубе и сапогах. Пьянь была такая, что держись. Свалили ее туда и забыли, легли спать.
Проснулись от истошного визга. Диспетчер вбежала к докторам и тоже стала кричать: насилуют! скорее, там на лестнице девушку насилуют!
Все рассмеялись и пошли.
Дело было так: черной лестницей, помимо Скорой Помощи, пользовался еще один собаковладелец. Его собаку нельзя было водить по парадной лестнице, так как это был какой-то гибрид дога и ротвейлера, очень добрый, но рядом с ним разная мелочь вроде собак Баскервилей могла отдыхать и курить, и даже не нервничать.
Хозяин повел собаку по этой лестнице, и та остановилась перед дамой в шубе, и стала лизать ей лицо, а та проснулась. И сразу решила, что это не заурядная реальность, а проекция внутренней алкогольной химии. С диким визгом скатилась она, упала в подвал, где вода и говно, и стала там плавать, в норковой шубе.
"Ну, никто туда за ней не полез", - обрадованно сказал мой приятель. Постояли, посмотрели. Нашли какой-то багор, подтянули, выудили. По-прежнему в шубе, но без сапог.
Не знаю, зачем я это рассказал. Наверное, потому, что Петербург Достоевского это не только дворы-колодцы.
Сорока-белобока
Пригородная больница. Отремонтирована по случаю целевого национального проекта, все покрасили, вымыли, аппаратуру завезли - хорошо!
Пьяная санитарка накормила кашей труп.
Шла мимо, а тот лежал на койке с разинутым ртом.
– Что, сука, жрать хочешь?
Задержалась и накормила.
Патологоанатом потом бушевал: весь рот забит кашей.
Трансформация мистики
Болтали с приятелем со Скорой Помощи.