Наследники Дерсу. Книга 1. Пасека
Шрифт:
– А этим сколько лет? – Сергей показал пальцем на крохотные растеньица высотой до десяти сантиметров.
– Двухгодовалые. А вот эти, что ещё меньше, с одним листочком, годовалые.
– Обычная трава, пройдёшь мимо и не заметишь.
– На второй год на стебельке вырастают два листика. Иногда даже цветочек на ножке тонюсенькой выскакивает. А затем, по мере того как нарастёт корень в земле, появляются три листочка, а летом красные ягоды. Чем старше корень, тем больше листьев, по четыре и пять. На пятисучковом гроздь ягод. Чтобы сто граммов корень весил, ему надо расти сто лет, а то и больше, смотря какая почва под ним будет и склон какой, восточный или южный. А вот с этих я семена собираю и сею рядом под ёлкой, тут больше шансов, что зверь не затопчет.
– Давно у тебя эта плантация?
– Два года, прошлым летом корневал в окрестностях Самарки, самые крупные продал и посадил на этом месте нетоварные.
– И как ты это место выбрал?
– Слышал от таёжников, что под Ольгинским перевалом тоже корни ищут, пошёл и я, нашёл тут корень, выкопал, мелкие не стал трогать. Место понравилось тем, что буреломом прикрыто, и отыскать не сложно, рядом с тропой.
– Извини, конечно, но кипятишься ты зря, – укоризненно заметил главный лесничий. – Женьшень – такая же трава, как и любая другая, ничего особенного. Технология выращивания давно изучена. Институт лекарственных трав целые плантации заложил в Анучинском районе.
– Я же тебе не про культурный корень, а о таёжном говорю! Спрячется от меня корень на этой плантации, вот увидишь!..
– А в тайге семена принято на месте оставлять там, где рос женьшень.
– Ведь я так и сделал на этом месте. А из Самарки не я первый начал выносить! Выносят из тайги всё, что найдут. Каждый себе укромное место ищет подальше от сёл или у дома на грядке в женьшенарий высаживает.
Сергей подумал, что, пожалуй, и он разведёт для себя это легендарное растение, когда станет лесничим.
– Не очень-то дождёшься теперь семян, – продолжал Владимир, – то птицы склюют, а чаще корневщики в тайге прячут на своих плантациях. А у меня свой семенной фонд теперь появился. Вот моя сберкнижка, – и он плавным движением провёл рукой над поляной, словно делая заклинание.
– Семена – это серьёзно, – Виктор задумчиво вертел в руках золотистый стебелёк женьшеня с листьями, выдернутый из почвы. – В тайге как? Опали на землю и лежат годами. Кожура ягоды может в сухой год присохнуть к семечку, а в дождливый – сгнить.
– Что-то вы всё время про какую-то ягоду говорите. Какой ягоды? – удивился Сергей. – Я книжку про Дерсу чуть ли не наизусть помню, столько раз её прочёл. Там Арсеньев пишет: «Коробочки ещё не вскрылись и не осыпали семян»*.
– Напутал уважаемый Владимир Клавдиевич, – главный лесничий усмехнулся, – ягода с красной кожурой, мякотью, а внутри сросшиеся боками округлой формы семена, плоские, твёрдые, с мелкими рёбрышками косточки. Они в землю должны попасть. А как? Надо, чтобы кабарга или косуля копытцем наступила, вмяла. Или птица склевала, переварила в желудке мякоть кожуры, а семечко с помётом посеяла в тайге. Да чтоб дождём замыло. Вот потому и редкое это растение, семечко-то довольно крупное, надо его на сантиметр в землю заглубить. Без стратификации семена два года в почве пролежат. А можно сделать так: в августе собрал, а весной прорастут.
Переломив пополам стебелёк с листочками мягко-золотистого цвета, Виктор положил его в нагрудный карман энцефалитки.
– Заварим чай, – помолчав, разглядывая плантацию, добавил: – Ну, что ж, и у тебя лет через пять некуда будет семена девать.
Сергей задумался о том, какую ценность представляет сама природа с подходящим климатом и почвой.
– Тайга большая, а лесхоз в ней хозяин, можно бы попробовать выращивать женьшень в промышленных масштабах. Подходящие для этого места объявить заповедными, лесничество специализированное создать для выращивания женьшеня в диких условиях, посёлок построить, учёных пригласить, и можно на огромной площади плантации заложить. Кстати, а сколько стоит один корень?
– Это от веса зависит, – Владимир злился на себя за то, что показал плантацию. – Весом менее десяти граммов считаются нетоварными, их доращивают. А за корешки весом более ста граммов китайцы готовы отдать сумасшедшие деньги.
– Тогда, я полагаю, государство может иметь доход больше, чем от продажи кедра.
– Нам бы со своим планом справиться, – главный лесничий пропустил это замечание мимо ушей, – и ждать, пока стограммовые корни вырастут, двести лет придётся.
– Пусть будет для начала сто, а затем каждый год урожай снимать можно в геометрической прогрессии. Это лишь государству и под силу.
– Для этого надо проект составить, обосновать, продумать, чем люди будут заняты, это ж целая инфраструктура, это должен быть закрытый посёлок, чтоб дорог для посторонних не было. Кутелев, инженер, такую идею уже высказывал. Это нереально. Одна охрана чего стоит!.. Корневщики проберутся в глушь – и все старания коту под хвост.
– А начинать надо, хотя за сотню лет многое может измениться. Всё будет зависеть, в конечном итоге, от того, как будут воспитывать детей, каким ценностям станут поклоняться сами люди. Если всё для себя хапать, под себя грести, а такое встречается, – Сергей глянул на Вовку-бича, – вот такие крохотные плантации у корневщиков в тайге всегда, пожалуй, будут, пока тайгу не изведут.
– Пусть Владимир в тайге дикие растения разводит. Видишь, у него получается. И тебе никто не мешает, и мне. Взял в тайге, развёл дома и вернул опять в тайгу тысячи семян. – Виктор внимательно посмотрел на Владимира. – А ты ничего плохого и не сделал, в одном месте выкопал, в другом посадил. Теперь женьшень под присмотром.
– А крупный корень сбыл, – вставил Сергей.
– Личный стимул – двигатель прогресса, – Владимир, выслушав лекцию про женьшень и получив одобрение разводить дикий в тайге, успокоился.
– Построю дом и женьшенарий на усадьбе. А на таёжной плантации всё же дикий корень целебнее.
Сергея мучили сомнения насчёт семян, которых он никогда в природе не видел. Он припомнил, что в атласе лекарственных растений на картинке видел женьшень, и на крупных стебельках на плантации тоже остались коротенькие в виде зонтика цветоножки. Арсеньев же в книге «Дерсу Узала» говорит о коробочке с красной ягодой, и он решил ещё раз уточнить у главного лесничего, что за растение имел в виду Владимир Клавдиевич, давая ему такое описание.